Homo Bonus. Обнадеживающая история человечества - Рутгер К. Брегман

В 2007 году сотрудница этого центра Кайли Хэмлин опубликовала результаты революционного исследования. Она и ее коллеги смогли продемонстрировать, что младенцы обладают врожденным чувством морали. Дети в возрасте шести месяцев способны не только отличать хорошее от плохого, но и делать выбор в пользу добра[420].

Наверняка вам уже интересно, почему Хэмлин так в этом уверена. В конце концов, маленькие дети ведь довольно беспомощны. Лабораторные мыши, например, могут бегать по лабиринтам. Но младенцы? Что ж, младенцы могут наблюдать. Исследователи показали своим «подопытным» (в возрасте шести и десяти месяцев) кукольный спектакль, в котором одна кукла всем помогала, а другая мешала и вредила. К какой кукле потянулись дети?

Как вы уже догадались, малыши предпочли куклу-помощницу. «И речь не шла о статистической погрешности, – писал позже один из исследователей. – Практически все дети тянулись к доброй кукле»[421]. После столетий размышлений о том, как дети видят мир, мы наконец получили осторожные доказательства того, что человек обладает врожденными моральными принципами и что Homo puppy – это не чистый лист. Мы рождаемся уже готовыми предпочесть добро злу – такова наша природа.

Но чем глубже я погружался в исследования детской психологии, тем быстрее угасал мой оптимизм.

Дело в том, что человеческая природа не одномерна. Через несколько лет после первого эксперимента Хэмлин с коллегами решили слегка его изменить[422]. На этот раз они предложили малышам на выбор крекеры и стручковую фасоль. Затем их познакомили с двумя куклами: одной нравились крекеры, а другой – фасоль. И вновь ученые стали наблюдать, каких кукол выберут дети.

Неудивительно, что подавляющее большинство малышей предпочли куклу, которая разделяла их пищевые пристрастия. Но вот что интересно: они не меняли своих предпочтений, даже если кукла-единомышленница вела себя плохо, а другая – хорошо. «Мы раз за разом находили подтверждение тому, что дети предпочтут злого, но похожего на них человека доброму, но с другими привычками», – говорила одна из коллег Хэмлин[423].

Звучит на редкость пессимистично, не так ли?

Видимо, еще до того, как научиться говорить, мы уже испытываем неприязнь ко всему непривычному и незнакомому. Исследователи центра провели десятки экспериментов, которые показали, что младенцам не нравятся незнакомые лица и запахи, иностранные языки и странные акценты. Как будто мы все рождаемся ксенофобами[424].

Тогда я задался вопросом: не является ли это симптомом того самого фатального эволюционного несоответствия? Может быть, на протяжении большей части истории наша инстинктивная неприязнь к чужакам не была проблемой, а стала таковой лишь с развитием цивилизации? В конце концов, на протяжении более 95 % своей истории мы были кочевыми охотниками-собирателями. Каждый раз, встречая незнакомца, мы могли остановиться и поговорить с ним – и он переставал быть для нас чужаком.

Сегодня все по-другому. Мы живем в безликих городах, порой в окружении миллионов незнакомых людей. Почти все наши представления о других людях строятся на сообщениях СМИ, а журналисты склонны заострять внимание на плохом. Так стоит ли удивляться тому, что мы с подозрением относимся к незнакомцам?

Но не станет ли наша врожденная неприязнь к чужакам миной замедленного действия?

Со времени первого исследования Кайли Хэмлин ученые провели еще много экспериментов, направленных на изучение морального чувства у младенцев. Это интересная область исследований, которая пока еще делает первые шаги. Работа с малышами сопряжена с рядом трудностей: они часто отвлекаются, что сказывается на надежности результатов[425].

К счастью, примерно к полутора годам дети заметно умнеют и изучать их становится легче. Этим занимается, например, немецкий психолог Феликс Варнекен. Еще в магистратуре он решил выяснить, насколько дети ясельного возраста склонны помогать другим. Его научные руководители забраковали эту идею, полагая (как и многие в начале 2000-х), что маленькие дети – отъявленные эгоисты. Но Варнекена это не остановило, и он провел серию экспериментов, которые впоследствии воспроизвели ученые со всего мира[426].

Во всех странах результаты оказались одинаковыми. Уже в нежном возрасте полутора лет дети стремятся помогать другим и охотно отрываются от игр, чтобы протянуть руку помощи незнакомцу, – даже если добавить в эксперимент такую притягательную вещь, как бассейн с шариками[427]. И дети ничего не требуют взамен[428].

Правда, есть и плохие новости. Помимо вдохновляющего исследования Феликса Варнекена, я ознакомился с немалым количеством работ, авторы которых пришли к далеко не таким радужным выводам, показав, что детей можно настроить друг против друга. Это продемонстрировали эксперимент Музафера Шерифа (глава 7) и печально известный эксперимент 1960-х годов, стартовавший на следующий день после убийства Мартина Лютера Кинга.

5 апреля 1968 года Джейн Эллиотт, учительница из Райсвилла, штат Айова, решила с максимальной наглядностью объяснить третьеклассникам, что такое расизм.

«Самые лучшие ученики в нашем классе – это те, у кого карие глаза, – начала Эллиотт. – Они умнее и аккуратнее других». Затем Эллиотт крупными буквами написала на доске слово «МЕЛАНИН» и сообщила детям, что это вещество делает людей умными. У кареглазых детей меланина больше, следовательно, они сообразительнее, а у голубоглазых его почти нет, поэтому они «сидят сложа руки и ничего не делают»[429].

Очень скоро кареглазые дети стали смотреть на голубоглазых свысока; те вполне предсказуемо потеряли веру в себя. Умная голубоглазая отличница сделала пару ошибок на уроке математики. На перемене к ней подошли три кареглазые подруги. «Извинись, что пыталась встать у нас на пути, – сказала одна из них. – Потому что мы лучше тебя!»[430]

Пару недель спустя Эллиотт пригласили на вечернее ток-шоу Джонни Карсона. Учительница ощутила на себе ненависть всей белой Америки. «Как вы посмели проводить этот жестокий эксперимент на белых детях! – писал рассерженный зритель. – Черные дети привыкли к такому обращению, но белые! Они же ничего не понимали! Вы нанесли белым детям серьезную психологическую травму»[431].

Джейн Эллиотт продолжала бороться с подобными проявлениями расизма всю свою жизнь. Но важно помнить, что она не была ученым, а ее опыт не был строгим научным экспериментом. Она прилагала серьезные усилия, чтобы настраивать детей друг против друга: например, отсаживала голубоглазых в конец класса, давала им меньше времени на отдых и не разрешала играть с кареглазыми одноклассниками. Ее опыт не давал ответа на вопрос, что произойдет, если детей разделить на группы и при этом не вмешиваться в их взаимоотношения.

Осенью 2003 года группа психологов провела именно такой эксперимент. По их просьбе в двух детских садах Техаса детей в возрасте от трех