Потерпевшие победу. Советские либералы и крах демократии в России (1987–1993 годы) - Гийом Совэ

шагом на пути к концентрации власти. Как и Мигранян, ленинградские экономисты считали, что гражданское общество, если оно не склонно к протесту, вполне совместимо с авторитарным режимом. Оно позволяет «сохранять политические отдушины – плюрализм и гласность во всем, что не касается политической реформы». Но в отличие от Клямкина и Миграняна, Чубайс и его коллеги советуют правительству не идти на открытый разрыв с демократической перестройкой, а установить «сложный политический и идеологический баланс», который заключался бы в видимости продолжения демократических реформ при практическом разрыве с их «программами и обещаниями».

Статья осталась незамеченной, когда была опубликована в малотиражном журнале в 1990 году. Через год программа Чубайса и его коллег стала основой официальной политики российского правительства. В результате закулисных сделок ленинградские экономисты в сотрудничестве с московскими неолиберальными экономистами во главе с Егором Гайдаром вошли в состав команды, которой Ельцин поручил разработать и провести экономическую реформу в России[431]. Гайдар был назначен премьер-министром российского правительства в ноябре 1991 года, а Чубайс – председателем Госкомимущества, а затем вице-премьером. Верный советам советников-экономистов, Ельцин использовал авторитарные меры для проведения непопулярных экономических реформ, но при этом старался продемонстрировать свою приверженность демократическим принципам перестройки. Укрепление личной власти, по его мнению, было единственным способом гарантировать победу демократии над националистическими и коммунистическими оппонентами. В таком «демократическом» обличье авторитарная политика российского правительства находила поддержку у большинства либеральной интеллигенции. Как и Клямкин несколькими годами ранее, они признавали, что эта политика не отвечает всем принципам, продиктованным их совестью, но тем не менее считали ее неизбежной. В следующей главе мы более подробно рассмотрим причины такого поворота к «железной руке».

Глава 6

Дилемма демократического движения (1990–1993)

– У меня и у моих единомышленников сейчас довольно сложное положение. Мы критикуем политику Ельцина, потому что не критиковать ее нельзя, но…

– Но критиковать ее – по крайней мере на съездах – тоже нельзя, поскольку это льет воду на мельницу национал-коммунистической оппозиции?

– Примерно так.

Юрий Афанасьев, интервью, 1993 год[432]

За несколько часов до смерти в декабре 1989 года Андрей Сахаров высказал пожелание, чтобы демократические силы страны объединились в широкое народное оппозиционное движение по примеру Польши и Чехословакии. Чуть менее чем через год такое движение в Советском Союзе действительно возникло. 20 и 21 октября 1990 года в Москве собрались 1273 делегата от местных демократических комитетов, представители 10 политических партий и 31 организации, а также делегаты от 70 регионов России, чтобы создать коалицию «Демократическая Россия» (далее ДР). Как и широкие общественные движения Восточной Европы, ДР не политическая партия, рассчитанная на парламентскую деятельность, а гибкая организация, нацеленная на максимально широкую мобилизацию. Лидеры ДР – те, кто входил в два ее руководящих совета, – в основном выходцы из московской либеральной интеллигенции. Некоторые из них, такие как Юрий Афанасьев и Гавриил Попов, уже с весны 1989 года активно занимались политикой и были членами МДГ. Для других, таких как Леонид Баткин и Юрий Буртин, избрание главой ДР стало первым шагом в политику. Однако социальный профиль лидеров ДР был не столь исключительным, как у МДГ или МТ. Как мы увидим далее, эти известные интеллектуалы теперь работали с новым поколением либеральных политиков, отличившихся своими организаторскими способностями в ходе избирательных кампаний 1989 и 1990 годов. Эти различные группы объединяла общая задача: противостояние коммунистической системе. Эта очевидная негативная задача явилась залогом успеха коалиции. Благодаря впечатляющим мобилизационным возможностям она быстро стала основным проводником «демократического движения», то есть всех политических сил, боровшихся под знаменем демократии против Коммунистической партии[433]. В 1990 и 1991 годах ДР организовала крупнейшие в истории России демонстрации. Эти мобилизации сыграли решающую роль в захвате власти известными депутатами-радикалами, начиная с Б. Н. Ельцина, который в марте 1990 года был избран главой российского правительства, а затем в июне 1991 года – Президентом России. Мобилизационная активность ДР позволила также избрать на высшие руководящие посты в Москве и Ленинграде Гавриила Попова и Анатолия Собчака. Кроме того, народная легитимность, которую поддержка ДР принесла этим новым лидерам, оказалась решающей в исходе борьбы, которую они вели против Горбачева и КПСС и которая завершилась поражением путча консерваторов в августе 1991 года и последующим распадом институтов советской власти.

Устав ДР гласил, что ее целью является координация демократических сил, противостоящих государственно-политической монополии КПСС, проведение совместных избирательных кампаний, координация парламентской деятельности и другие конкретные действия, способствующие созданию гражданского общества[434]. Однако единого мнения о том, какую стратегию следует выбрать для достижения этих целей, в нем не было. Как и в 1989 году в рамках МДГ, либеральная интеллигенция в ДР разделилась на «умеренных», выступавших за укрепление власти реформаторов, и «радикалов», выступавших за создание автономной политической силы, способной противостоять реформаторской власти. Первые полагали, что гражданское общество должно сотрудничать с реформаторами в борьбе против коммунистической системы и выступать за демократию, а для вторых демократия заключалась в автономии гражданского общества от любой власти, вне зависимости от того, является ли она реформаторской или нет. Итоги их дискуссии оказались решающими для судьбы демократии в России. Победа сторонников консолидации внутри ДР в 1992 году и поражение сторонников автономной демократической оппозиции привели к истощению плюрализма, возникшего в 1989 году и включавшего в себя множество версий перестройки. Результатом стало сужение политического дискурса до, казалось бы, экзистенциального столкновения двух несовместимых фракций: сторонников реформ и их противников. Год спустя эта поляризация была окончательно преодолена в результате укрепления при поддержке многих либеральных интеллектуалов суперпрезидентского режима, который окончательно маргинализировал демократическое движение и либеральную интеллигенцию, приверженную перестройке.

Два идеологических сдвига 1990 года

Либеральные интеллектуалы, присоединившиеся к коалиции ДР, пережили скоростную радикализацию в 1990 и 1991 годах, которая развивалась по той же схеме, что и в случае с МДГ осенью 1989 года. С одной стороны, интеллигенция все больше открыто выступала против коммунистической системы, совершив при этом два впечатляющих идеологических сдвига, подтвердивших ее разрыв с марксизмом-ленинизмом: принятие дискурса национального освобождения и отказ от социализма. С другой стороны, руководство ДР стояло перед все той же стратегической дилеммой между автономией и консолидацией при определении своих отношений с новым российским реформатором Ельциным. И, как и в 1989 году, большинство лидеров ДР предпочли стратегию поддержки «просвещенного реформатора», даже когда создание оппозиции стало мыслимым и осуществимым.

Андрей Сахаров, несомненно, был бы рад тому, что в 1990 году демократическое движение организовалось