О женской стыдливости - Жан-Клод Болонь

Все книги по правилам хорошего тона повторяют одно и то же: стыдливая девушка должка «избегать посторонних взглядов», девичье «очарование» происходит от сдержанности — «плода деликатной скромности и нерешительности», — пишет графиня Б. в книге «Правила хорошего тона во Франции девятнадцатого века» (1838). Стыдливость в поведении необходима, чтобы у женщин не было возможности обмануть своих мужей. Когда мужчина наносит женщине визит, она не закрывает дверь своей комнаты. Садиться следует на почтительном расстоянии: мужчина не может «расположиться рядом с женщиной на диване». Платье с фижмами отдаляет от нее потенциальных претендентов, а краска для ресниц, смоченная слезой, разоблачает малейшие признаки растроганности. Для того чтобы поведение благородной женщины стало неподобающим, «было абсолютно необходимо, чтобы она приняла твердое решение вести себя именно так». Впрочем, молодая жена никогда не появлялась одна ни в каком публичном месте, кроме церкви, отмечает Кузен де Куршамп в книге «Воспоминания маркизы де Креки».

Эта стыдливость — неотъемлемая черта женщины, которая выражается в подавлении всего, что может считаться вызывающим, — имела удивительные последствия, достойные отдельного исследования. Женское тело, эпилированное и лишенное сексуальности, более прилично, чем мужское: его можно изображать в произведениях искусства, не вызывая возмущенной реакции публики. Обнаженная женская натура занимает львиную долю всех картин начиная с XVII века. Эта идея, эксплуатируемая до наших дней в рекламе и не лишенная цинизма и отношения к женщине как к низшему, в сравнении с мужчиной, существу, оправдала появление эротического искусства, потребителем которого стал мужской пол. Еще более удивительным, но отвечающим тому же принципу является тот факт, что по причине стыдливости изображение обнаженных мужчин на анатомических иллюстрациях, бытовавшее во времена Ренессанса, постепенно будет уступать место изображению женского тела, отныне считающегося менее эротичным. Во всех сферах жизни на протяжении трех веков мы наблюдаем обезличивание женщины.

ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ПОЛАМИ

И, отбросив стыд, признаемся, что это обезличивание женщины во имя стыдливости дает мужчине большие преимущества. Для него — все главные роли в жизни, комфорт, власть в семье. Для женщины написать и подписать книгу — значит «пренебречь стыдливостью». Вот как говорит об этом Ретиф де Ла Бретон в своей книге «Француженки» (1786):

«Как! Вы, чье достоинство в скромности, чей долг — быть сдержанной, скромной, молчаливой, — вы восходите на мировую сцену как паяц, как бесстыдница Сафо! И вы являетесь, чтобы поучать мужчин, воспитывать их, образовывать! Эй! Отправляйтесь-ка назад, в темноту, которая так вам подходит, юная выскочка, потому что, будь вам даже шестьдесят лет, знайте: самая умная женщина по своему разуму может сравниться разве что с шестнадцатилетним юношей».

Разумеется, Ретиф де Ла Бретон испытывает также возмущение по поводу того, что некоторые мужчины публикуют свои работы только лишь затем, чтобы видеть свои имена на обложках книг: он считает, что единственная причина, по которой следует писать, — это потребность таланта в самовыражении. Однако, по его мнению, женщина не может быть талантливой ни при каких обстоятельствах. Прилагаемый перечень мужских достоинств и способностей не лишен цинизма. Но он показывает, что самая изощренная западня, устроенная женщине, — это чествование ее природной стыдливости. Разоблачая средневековое женоненавистничество с его навязчивой идеей о женщине как об искусительнице, можно сказать, что завышенная оценка женской чести усилила, не без лицемерия, власть мужчин.

То, что входит, и то, что выходит

В своей книге «Парижские ночи» (1788) Ретиф де Ла Бретон пишет, что «стыдливость благовоспитанной женщины» может помешать ей купаться во время летней жары, следовательно, купание остается уделом мужчин. Она препятствует женщине заявить об изнасиловании, рискуя навлечь на себя позор, или закричать, когда собственный муж ее избивает, и это лишает ее свидетельских показаний в случае бракоразводного процесса. Если случится кораблекрушение, она скорее утонет, чем разденется, чтобы было легче плыть. Стыдливость становится отличным предлогом, чтобы отнять у женщины ее основные права, в том числе право на жизнь, заставляя ее поверить в то, что речь идет о привилегии, благодаря ее духовному превосходству над сильным полом.

В повседневной жизни тело женщины отвергнуто, лишено человеческих чувств. В искусстве, за исключением изображений девушек легкого поведения, ее поза выражает стыдливость и достоинство. Несмотря на отсутствие специальных исследований на эту тему, можно сказать, что в целом редко можно встретить изображение женщины, занятой отправлением естественных функций: питье, еда, мочеиспускание, испражнение и т. д. И причина этого — не в том, что подобные действия запрещено изображать: на картине можно увидеть женщину со стаканом в руке. Но само действие поглощения остается главным образом за мужчиной. Как правило, все, что направляется в рот (курительная трубка, флейта), принадлежит мужчине: вне всякого сомнения, объясняется это тем, что художник стремится избежать грязных шуток.

То, что входит в женское тело и выходит из него, то, что напоминает нам о материальности этого эфирного существа, способно стать объектом стыдливости. Яркое свидетельство этому — табак, появившийся в XVI веке и быстро превратившийся в объект сексуальной дискриминации. Мужчины предпочитают курить трубку или сигары, а не нюхать табак. Едкий дым, окутывающий все вокруг, символизирует победоносную мужественность моряков, солдат, простого люда, для которого курение стало привычным. Нюхать табак, закладывая табачный порошок в ноздри, — более скромное действие: «этим отчасти объясняется, почему женщин и духовенство больше привлек именно этот способ использования табака». Однако среди индейцев, американских поселенцев и голландских купцов женщины курят так же, как и мужчины, хотя и реже. Об этом можно прочитать у Катрин Ферланд в ее работе «“Дикий” обычай? Употребление табака в старой и новой Франции, XVII–XVIII века» (2007), а также у Неда Риваля в книге «Табак — зеркало времени» (1981). Во Франции, когда некоторые из знатных дам начинают «дымить, как солдаты», это вызывает всеобщее негодование. Герцог де Сен-Симон в своих «Мемуарах» рассказывает о том, как двух девушек, которых король Людовик XIV признал своими дочерьми, выдал запах табака: они позаимствовали курительные трубки у караульных из швейцарской гвардии, охранявших их. Было ли это клеветой, или этот забавный случай произошел на самом деле, здесь преимущественно высмеиваются нравы швейцарских охранников принцесс, а не аллергия короля на табак.

Не переписывая историю употребления табака женщинами, можно сказать, что в ней было много скандальных исключений, таких, как Жорж Санд, например. Курительная комната осталась преимущественно местом общения мужчин, и руководства по правилам хорошего тона категоричны:

«Обычай разрешает мужчинам употреблять табак, какой бы пагубной ни была