Магия в Средневековье - Табита Стэнмор

Перрерс, неожиданно оказавшаяся в фаворе у одного из самых могущественных людей Европы, неизбежно должна была бояться потерять обретенный статус. Даже если в самом начале она не использовала магию, чтобы влюбить в себя Эдуарда, разве удивились бы мы, если бы она прибегла к заклинаниям, чтобы сохранить его расположение?

Элис была не единственным человеком при дворе, который, как считалось, применял подобные методы, чтобы заполучить контроль над властителем. Одна из причин, почему Ричарда II столь недолюбливали, была в том, что он привел к власти недостойных людей и позволил им бесчинствовать по всему королевству. Мы уже знакомы с Майклом де ла Полем, теперь познакомимся с Робертом де Вером, девятым графом Оксфордом. Роберт был ближайшим спутником Ричарда на протяжении многих лет, и Уолсингем, постоянный комментатор королевских дел, намекнул в своих хрониках, что между ними существовала сексуальная связь. Хотя однополые отношения не одобрялись средневековой церковью, большинство летописцев, как представляется, не придавали значения связи между этими двумя мужчинами. Настоящая проблема заключалась в том, что король был слеп к недостаткам де Вера, следовал его (как правило, плохим) советам и позволял ему уходить от ответственности за коррупцию и взяточничество в огромных масштабах. Когда Ричард сделал де Вера герцогом Ирландии, что было значительным повышением, его враги посчитали это чрезмерным и незаслуженным. Они подозревали, что за необъяснимой снисходительностью короля скрывалась магия. В одном из многочисленных отрывков, посвященных плохому поведению Роберта, Уолсингем в возмущенных тонах описывает следующее: «Во всем этом он пользуется благосклонностью короля, который не желает его ни в чем ограничивать, вернее сказать не может, по причине чар некоего монаха Роберта, [из-за которого] король не смог следовать тому, что хорошо и благородно»[143].

Роберт Воэн. Роберт де Вер, граф Оксфорд

National Gallery of Art

Как и в случае с Элис Перрерс, есть подозрение, что помощь де Веру оказал его семейный монах. Действительно, монахи часто участвовали в политических заговорах в XIV и XV веках. Эдмунд, граф Кентский, был осужден за то, что нанял монаха для попытки сместить Эдуарда III с трона[144]. Жанну Наваррскую, мачеху короля Генриха V, заключили в тюрьму за то, что она наняла своего духовника, монаха Рэндольфа, для убийства короля с помощью «колдовства и нигромантии»[145], [146]. Монахи-миряне имели сомнительную репутацию из-за их необычного уровня независимости. В то время как монахи были привязаны к религиозным домам и находились под надзором настоятеля, миряне странствовали и жили в светском мире, принимая исповедь и проводя религиозные службы для всех, кто в них нуждался. Хотя монахи-миряне давали обет бедности и целомудрия, их было трудно контролировать и наказывать. Если такой монах создавал проблемы в общине, он мог просто уйти: существует множество средневековых историй о том, как монахи появлялись в деревне, оставляли молодых женщин беременными и вскоре после этого исчезали. Их репутация может объяснить количество бесчестных магических деяний, которые им приписывали, но вряд ли это было единственной причиной. Как видно на примере Элис Перрерс, духовники пользовались необычайно высоким доверием у своих клиентов. Духовники знати, как правило, обслуживали только одного человека или его близких родственников и были посвящены во все их грехи. Что еще более важно, духовник имел право судить о тяжести грехов и назначать полагающуюся епитимью. Добавьте к этому их продвинутые знания о божественном и дьявольском, и положение монахов-мирян покажется вам полным могущества. В обмен на свои услуги они (или любой другой маг, взятый на службу) пользовались покровительством своего знатного господина или госпожи.

Инициал D: монах с пальцем у губ

Около 1420. The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, Ms. 24, leaf 1, 86.ML.674.1.recto

В этих историях примечательно то, что многие из тех, кого обвиняли в использовании магии для получения власти, были людьми, которых считали не заслуживающими такого положения. Действительно, слухи о магической помощи преследовали большинство королевских фаворитов низкого происхождения на протяжении всего рассматриваемого периода. Как мы уже говорили во второй главе, когда Елизавета Вудвилл неожиданно стала женой Эдуарда IV, многие считали, что выгодное положение досталось ей благодаря заклинаниям, наложенным ее матерью, Жаккеттой. Кардинал Томас Вулси, сын мясника, ставший советником и конфидентом Генриха VIII, по слухам, получал советы от духов, находившихся под его контролем. Тем временем Джордж Вильерс, начавший жизнь сыном мелкого джентльмена и закончивший ее герцогом Бекингем, без сомнения, имел семейного мага в лице небезызвестного Джона Лэмба. Лэмб не скрывал своего мастерства: работая учителем в Вестминстерской школе, он продавал заклинания аристократическим ученикам и публично хвастался сверхъестественной способностью управлять действиями людей. Когда Лэмб поступил на службу к Вильерсу, лондонцы открыто заговорили о моральном разложении, творящемся в самом сердце британского правительства. Всего за несколько лет Вильерс проделал путь от пустого места на политической сцене до фаворита сначала Якова I, а затем Карла I. Магия в целом и Джон Лэмб в частности считались причиной успеха Вильерса, а Лэмб прославился как «дьявол герцога»[147]. На улицах Лондона зазвучали возгласы, выражавшие обеспокоенность людей сложившейся ситуацией:

Кто правит королевством? Король.

Кто правит королем? Герцог.

Кто правит герцогом? Дьявол![148]

Возможно, это не самая запоминающаяся песня, но ее смысл достаточно ясен.

Когда-то эти фавориты были чужаками, а большая часть сохранившихся до сегодняшних дней свидетельств опирается на их современников — вот почему историки обычно скептически относились к идее, что кто-то пришел к власти с помощью магии. Это можно объяснить тем, что слухи о королевских фаворитах были не более чем злобными обвинениями от недоброжелателей. Но, возможно, здесь стоит призадуматься. Как мы уже видели в этой книге, магия пронизывала все общество того периода: ее применяли для самых разных целей — от возвращения украденных вещей до восстановления денежного потока. Потому-то кажется маловероятным, что ее не использовали, чтобы получить политическое преимущество. Более того, поговаривали, что не только чужаки прибегали к магии в этих целях. Жанна Наваррская, пытавшаяся убить Генриха V, была королевских кровей и занимала центральное место в правительстве во время правления как своего мужа, так и пасынка. Так же и Фрэнсис Трогмортон, с которой мы познакомились во второй главе, имела видное положение в обществе, когда ее обвинили в колдовстве. Хотя слухи о сомнительных королевских фаворитах звучали более громко, это отражает скорее их политическое влияние и важность сплетен при дворе, чем реальное использование ими заклинаний.

Уильям