Магия в Средневековье - Табита Стэнмор

стороне. Ведение мстительной или тиранической политики, как у Ричарда II столетием ранее, было верным способом лишиться поддержки и спровоцировать новые попытки покушений на трон. Не следует путать кротость с легкомыслием: Генрих проявлял осторожность, чтобы не нажить слишком много врагов излишней жестокостью, но вместе с тем он признавал угрозы серьезными.

Убийство с помощью магии было одним из способов завоевать королевство, но способом рискованным и опасным. Безвластие на самом верху не гарантировало, что трон займет тот, кто нужен, и если попытка провалится, то велика вероятность, что заказчику заклинаний (а возможно, и практику) будет грозить смертная казнь. Более того, убивать монарха, чтобы занять его трон, есть смысл только в том случае, если вы можете по праву стать следующим правителем — родословная также была важным фактором. К счастью, для тех, кто не имел голубой крови, существовал другой, более хитрый способ получить королевство: стать властью, стоящей за троном.

Звание королевского фаворита таило свои опасности. Непрекращающаяся борьба за восхождение по социальной лестнице означала, что тот, кто достигал верхних ступеней, неизбежно вызывал недовольство тех, кто находился ниже. Особенно если фаворит был не из своих. И уж тем более если считалось, что он обладает чрезмерно большим влиянием. Именно так обстояли дела с Элис Перрерс. Хотя она, вероятно, не занимала столь низкого положения, как утверждал летописец Томас Уолсингем, охарактеризовавший ее как дочь кровельщика и «любовницу человека из Ломбардии», которая «привыкла носить воду на своих плечах с мельничного ручья», он, вероятно, был прав в том, что она не принадлежала к знатному роду[139].

Историки считают, что Элис происходила из семьи золотых дел мастера и вышла замуж за ювелира, служившего в королевском доме[140]. Несмотря на относительно скромное происхождение, она превратилась в самую влиятельную женщину Англии, став любовницей Эдуарда III. Их роман начался в середине 1360-х годов, когда Элис было около восемнадцати, а Эдуарду — около пятидесяти пяти. Хотя жена Эдуарда, королева Филиппа Геннегау, еще была жива, это не вызвало супружеских раздоров, как можно было бы ожидать, и Элис при дворе по большей части приняли. Эдуард явно души в ней не чаял, щедро осыпая возлюбленную дорогими подарками (после смерти Филиппы фаворитке досталась коллекция ее драгоценностей) и предоставив Элис в управление большие угодья. Более того, она стала конфидентом и советником короля, особенно после кончины его супруги в 1369 году. С годами Эдуард все больше полагался на ее мнение, и Элис стала играть роль посредницы между королем и его придворными. Она ловко укрепляла свое положение: продолжила управлять ювелирным бизнесом мужа после его смерти и прекрасно знала, как обращаться с деньгами и вести переговоры. Правда, чем успешнее она становилась, тем больше недовольства вызывала у аристократов, которые находились в ее подчинении. Многим казалось непозволительным, что женщина низкого происхождения имеет такое большое влияние на короля; по их мнению, здесь было что-то не так.

Хроники Томаса Уолсингема — один из самых подробных источников о жизни Элис Перрерс и ее деятельности при дворе, с наибольшим количеством критики. Уолсингем, монах аббатства Сент-Олбанс, традиционно считался ненадежным рассказчиком из-за его неприкрытой мизогинии и разногласий аббатства с Перрерс о правах на землю. Однако более поздние исследования показывают, что, хотя Уолсингем явно испытывал личную неприязнь к Элис, его хроника была в целом точной. Именно он подробно повествует о том, что Элис использовала магию, чтобы добиться своего положения.

Как и многие другие богатые люди, Элис наняла монаха, которому нужно было выдавать себя за ее духовника и наставника. Ранее мы уже видели, что многие священнослужители обращались к сверхъестественному либо для себя, либо по просьбе клиентов. Похоже, что монах-доминиканец, которого Элис имела в распоряжении, не стал исключением. По словам Уолсингема, он «долгое время находился при ней» и, как ее духовник, был посвящен во все секреты. Кому, как не ему, доверить задачу навсегда закрепить ее положение при короле? Монах изготовил для Элис фигурки из воска, изображающие ее и Эдварда тесно связанными и неразлучными. «Чтобы добиться расположения», он также дистиллировал некие сильнодействующие травы, которые «передавали все силы слабому» — то есть наделяли Эдуарда неестественной энергией и похотью. В результате «чрезмерных, беспорядочных сексуальных связей», с досадой заметил Уолсингем, «его жизнь из-за этих злоупотреблений закончилась быстрее»[141].

Наконец, чтобы Эдвард остался верен Элис, монах сделал для нее так называемые кольца забвения и памяти — предметы, которые, по преданию, впервые были созданы Моисеем, вождем еврейского народа. История гласила, что Тарбис, дочь царя Египта, влюбилась в Моисея и умоляла его не покидать ее. Моисей, не испытывавший к Тарбис тех же чувств и обладавший обширными познаниями в астрологии, изготовил два кольца. Одно должно было заставить того, кто его носит, забыть, а другое — всегда помнить. Моисей подарил Тарбис кольцо забвения, как бы в знак любви, и она его забыла, а кольцо памяти он оставил себе[142]. Элис Перрерс, как говорят, использовала кольца противоположным образом, добиваясь того, чтобы Эдвард носил кольцо памяти и, таким образом, всегда о ней помнил. Уолсингем не уточняет, как Элис использовала кольцо забвения — может, она тайком надевала его на палец Эдварда, когда они ссорились, чтобы он тут же об этом забывал?

Надпись на кольце: IC BIN DÜN AVE MARIA PLENA CASPAR MELSIOR BALTASAR

Ок. 1200 — ок. 1300. The Rijksmuseum

Судя по всему, ее методы сработали. Несмотря на все более громкие жалобы на то, что Перрерс имеет слишком большое влияние и вмешивается в государственные дела, не имея на это права, она оставалась фавориткой Эдуарда до последних его дней. В 1376 году был короткий промежуток времени, когда Эдуарду пришлось отлучить ее от двора по настоянию так называемого Хорошего парламента, но изгнание длилось всего около шести месяцев. Эдуард позвал Элис обратно, как только это стало возможным с политической точки зрения, и она сохранила свой статус в его личной и придворной жизни до самого конца.

Существует соблазн рассматривать хронику Уолсингема как не более чем язвительные насмешки высокомерного священника, но я считаю, что в его версии истории есть доля правды. Он очень подробно рассказывает о том, что сделал для Элис монах, и о существующих примерах подобных колец и зелий. Хотя история Моисея не описана в Библии, ее тем не менее пересказывали в средневековой Европе, и она явно воспринималась всерьез некоторыми служителями церкви. Уолсингему она была известна, и, учитывая его церковную должность, он сам мог знать способ изготовления таких колец. Более того, такая молодая женщина, как Элис