Магия в Средневековье - Табита Стэнмор

National Gallery of Art

Многие аристократы прибегали к магии, чтобы добиться расположения и власти, и, хотя теоретически такая практика считалась незаконной, придворные обычно закрывали на это глаза. Однако все могло измениться, стоило положению человека начать ослабевать: политические соперники переключали свое внимание на прошлые прегрешения, чтобы свести счеты. Возможно, проще всего представить это на примере современного коррумпированного государства: взяточничество и растраты официально незаконны, но всем отлично известно, что они есть. Если человек теряет популярность или кажется слишком влиятельным, можно прибегнуть к закону, чтобы усмирить его. И неважно, что сами обвинители тоже берут взятки, — раз человек, находящийся под пристальным вниманием, явно виновен в нарушении закона, он понесет соответствующее наказание. Все осужденные королевские фавориты прошли через похожую схему, когда нарушениям потворствовали лишь до определенной поры.

Томас Уолсингем предполагает, что Элис Перрерс использовала магию с самого начала отношений с Эдуардом, то есть где-то с 1364 года. Однако ее монаха-мирянина арестовали лишь двенадцать лет спустя, в 1376 году. Арест пришелся на период правления «Хорошего парламента», когда власть самого Эдуарда ослабевала, а вместе с ней ослабевало и влияние Элис. Ее положение при короле и контроль над поступающей ему информацией, получение взяток и магия добавились к обвинениям, хотя раньше к этому относились терпимо. То же самое можно сказать и о Джордже Вильерсе. Хотя он пользовался защитой от врагов, пока его покровитель, Карл I, был могущественным, безопасность положения Вильерса стала под вопросом, когда король потерял контроль над парламентом и страной в конце 1620-х годов. Это, в свою очередь, означало, что он был не способен защитить своих близких. Джон Лэмб, которого давно боялись и недолюбливали за высокомерие, безнравственность и вопиющее злоупотребление властью, мгновенно превратился в мишень для лондонской толпы. В 1628 году его преследовали по улицам столицы и зверски убили средь бела дня. Преступники не понесли никакой ответственности, а вскоре после этого был убит его покровитель, Джордж Вильерс[149].

В случае с Вильерсом нет никаких сомнений в том, что он использовал магию и астрологию, чтобы поддерживать и расширять политическое влияние. Делали ли Перрерс и де Вер то же, установить сложнее, но причин сомневаться в этом нет. Симпатическая магия была известным и мощным средством повлиять на кого-либо; то, что придворные применяли ее к королю и таким образом сами приобщались к власти, вполне логично. Как и в случае с попытками повлиять на монарха с помощью колдовства в суде, они были готовы пойти на риск, но более краткосрочный — или просто пока действовали чары, — тем более что это могло окупиться. Однако расположение монарха — это не единственный путь к власти. Иногда было достаточно набраться терпения и ждать, пока не подвернется подходящий момент. Именно такую тактику выбрал Уильям Невилл в 1530-х годах.

Сэр Уильям Невилл, младший сын второго барона Латимера, был молод, амбициозен и, по словам мага, выступавшего против него в суде в 1533 году, не отличался особым умом. Будучи выходцем из старейшего аристократического рода, который, возможно, уходил корнями чуть ли не во времена Нормандского завоевания, Уильям явно ожидал для себя большего. К его досаде, согласно праву первородства статус младшего сына не позволял ему наследовать земли или титулы отца. Он не пользовался особой популярностью при королевском дворе, его личные земельные владения были относительно невелики, а брак с вдовой Элизабет Гревилл принес лишь скромный дополнительный доход. Следовало что-то менять, если он хотел добиться признания и почета, как он считал, положенных ему.

В отличие от другого (никак не связанного с ним) Невилла, с которым мы познакомились в предыдущей главе, Уильям не был готов идти на убийство ради собственного продвижения — по крайней мере, не самолично. Тем не менее он замышлял нажиться на смерти нескольких человек. Согласно расследованию государственной измены в 1533 году, все началось в районе Рождества двумя годами ранее, когда Уильям познакомился с человеком по имени Нэш из Сайренсестера, который утверждал, что умеет предсказывать будущее[150]. У Нэша были хорошие новости для Уильяма, пусть и дурного тона: жена Уильяма скоро умрет. Нэш заверил своего нового клиента, что это определенно положительный момент, потому что, овдовев, Уильям женится на «одной из родственниц Грейстока» — предположительно, на родственнице барона Грейстока, магната и крупного землевладельца на севере Англии, — что значительно повысит его статус в политических кругах и увеличит состояние[151]. Еще более обнадеживающим предсказанием Нэша было то, что вскоре после повторного брака, если Уильям правильно разыграет карты, он унаследует баронский титул Латимер, принадлежавший его семье. Если верить судебным показаниям Томаса Вуда (с ним мы познакомимся чуть ниже), Невилл пришел в восторг от этой новости и не особенно переживал по поводу количества смертей, необходимых для его светлого будущего. Нэш порекомендовал Невиллу посетить некоего Ричарда Джонса (или Джониса — написано неразборчиво) в Оксфорде, который был более искусен в предсказаниях и мог дать более подробную информацию о том, как все должно случиться.

Корнелис Бега. Алхимик

1663. The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, 84.PB.56

Из показаний Невилла следует, что Джонс учился в Оксфордском университете и проявлял особый интерес к астрономии и церемониальной магии. Сохранившееся письмо Джонса Томасу Кромвелю с предложением изготовить философский камень для Генриха VIII указывает на то, что он также занимался алхимией. И определенно обладал всем необходимым для этого оборудованием. Когда Невилл оказался дома у Джонса, то поразился количеству «стилляторов, алембиков и прочих инструментов из стекла», заполнявших комнату. Дистилляторы и алембики были дорогими, но необходимыми инструментами для алхимических экспериментов: Джонс явно потратился на свое ремесло. Однако больше пользы для Уильяма в тот момент представляли навыки, которые Джонс использовал для колдовства над «четырьмя королями»[152].

В своих последующих показаниях ни Невилл, ни Джонс не пытались скрыть тот факт, что вызываемые ими «короли» — демоны. Невилл описывал их как «королевских дьяволов», которых Джонс мог «так связать, что они не будут лгать». Эти демоны явно отличались могуществом, поскольку они отправили мага в необычное путешествие «в башню, где показали ему изображение упомянутого Уильяма Невилла в бархатной мантии и с короной на голове»[153]. Предположительно, это произошло только в воображении Джонса: в записях нет упоминаний, что демоны физически вынесли Джонса из окна в небо, но образ, нарисованный магом, оказался достаточно ярким, чтобы убедить Невилла в его подлинности. Изображение Уильяма, стоящего в бархате, представляло, как утверждали короли-дьяволы, будущее — будущее, в котором Невилл станет графом Уориком. Возможно, это