О демократии и культах смерти: Израиль и будущее цивилизации - Дуглас Мюррей

разрушительна, и я не хочу в ней участвовать". Еще 9 процентов заявили, что считают себя слишком непригодными для того, чтобы стать солдатом. Любопытно, что 7 % заявили, что не хотели бы воевать, потому что им нужно заботиться о людях.69

К сожалению для них, у молодых израильтян нет роскоши решать, нравится ли им война, или развивать грандиозные идеи вроде "война ничего не решает". Но это делает их необычными среди современных молодых людей Запада. Все это не является теоретическим, и все это не нужно выдумывать. Снова и снова в месяцы после 7 октября меня поражали молодые израильтяне, которые занимались работой, которую их сверстники на Западе даже представить себе не могли.

Однажды я отправился на площадку в секторе Газа, где были собраны автомобили и другие транспортные средства, расстрелянные или сгоревшие 7-го числа. Шоссе и леса вокруг фестиваля "Нова" были очищены от этих машин, и их свезли на одну огромную площадку посреди пустыни.

Там были огромные, возвышающиеся груды сгоревших машин. В дальнем конце были также горы мотоциклов, джипов и автомобилей, на которых террористы ХАМАС въехали в Израиль. В общей сложности на этом месте находились тысячи автомобилей. Некоторые из них были полностью сгоревшими. В лобовых стеклах были дыры от пуль, а на капотах - огромные вмятины от столкновений. Это было место страшного запустения и разрушения. В какой-то момент я наткнулся на полностью сгоревшую машину скорой помощи, в которой, спасаясь от партии "Нова", спрятались дюжина израильтян и которая, как они полагали, могла быть в безопасности. Как объяснил мне главный патологоанатом, молодые люди побежали к машине скорой помощи, думая, что никто не станет стрелять по машине скорой помощи. "Никто, кроме ХАМАСа, - продолжил он. Хамас обстрелял машину скорой помощи из РПГ, и все находившиеся в ней молодые люди погибли в результате взрыва или последовавшего за ним инферно.

В тот момент, когда я там находился, на месте происшествия решалась важная и масштабная задача. Патологоанатомы и религиозные авторитеты Израиля должны были убедиться, что внутри машин, в которых они сотнями гибли, не осталось частей тел жертв. Большинство очевидных частей тела уже было найдено, но раввины сказали, что эксперты должны использовать специальные инструменты, чтобы убедиться, что оставшиеся зубы, кости и засохшая кровь были высосаны из обломков и собраны в большие мешки, которые затем можно будет захоронить.

Это была неприятная работа, а еще неприятнее было показывать огромные мешки с пеплом - все, что осталось от этих молодых людей. Заглянуть в них было почти невозможно - мешок за мешком человеческих останков. Но там, помогая выполнять часть задания, находился отряд молодых женщин. Это были новобранцы первого года службы в ЦАХАЛе. Они еще не были экспертами ни в чем, но они были там, чтобы помочь с логистикой, где могли, и помочь координировать задание. У меня была возможность поговорить с ними - с этой яркой, искрящейся и энергичной группой молодых женщин. Они не наслаждались своей задачей, но относились к ней с позитивом, зная, что вносят свой вклад, и понимая, что сыграть свою роль - это честь для них.

"Сколько вам лет?" спросил я в конце концов одну из них. "Девятнадцать", - ответила она. Это меня почти поразило. Эти девушки были того же возраста, что и студентки, поступающие в колледж в Америке или Великобритании. Они были того же возраста, что и люди на Западе, с которыми обращаются как с детьми - и часто ведут себя как дети. Но эти израильтянки не были детьми. Это были молодые женщины. И молодые солдаты. И меня не в первый раз поразило, что эти женщины уже видели и пережили в своей жизни больше, чем их сверстницы на Западе переживут к моменту своей смерти. Но это не было проклятием для этих молодых женщин. Это было благословением. Знать что-то о жизни с самого начала и понимать, что важно, с самого начала пути.

Подобные мысли приходили в голову много раз. Однажды вечером в Иерусалиме на пятничном ужине друзей. Там была вся большая и шумная сефардская семья. Дети уже вернулись с базы, и нас было так много, что пришлось рассредоточиться за несколькими столами. В какой-то момент вечера я заговорил с молодой женщиной в военной форме, которая сидела напротив меня. Я спросил, сколько ей лет. "Двадцать три", - ответила она. Я спросил о ее службе и о том, чем она занимается. "Я эксперт по разведке Йемена", - ответила она. И снова вы могли бы меня ошеломить. Когда я смотрел на нее, у меня в голове возник образ. Это были все те двадцатитрехлетние девушки, которых я знал на остальном Западе. И хотя есть исключения, в целом я бы сказал, что те, кого я встречал, независимо от их экономического статуса, не просто привилегированы, а имеют право. Они склонны ожидать, что мир будет вращаться вокруг них и должен быть бесконечно заинтересован в них. Еще до того, как они что-то сделали, им сказали, что они замечательные и особенные люди. И я подумал о двадцатитрехлетних американках, только что окончивших Стэнфорд, Йель или Колумбийский университет, и почувствовал абсолютную уверенность в том, что эта девушка, сидящая передо мной, не просто уже вышла в мир и намного опередила своих сверстниц в других странах, но и уже делает что-то полезное и важное в своей жизни.

То, что она знала в двадцать три года, ее современникам посчастливилось бы узнать в семьдесят три года. И тогда я задумался: кто внесет больший вклад? Ее современники на Западе или эта девушка, которая уже просто занималась своим делом, не хвастаясь?

* * *

Разумеется, судьба заложников волновала всех израильтян не меньше, чем ярость некоторых людей за пределами Израиля. В самом начале конфликта, когда я находился в Газе, внимание всего мира было приковано к больнице Шифа, расположенной в центре сектора. Когда израильские войска совершили налет на больницу, западные СМИ разразились возмущением. СМИ, казалось, намеревались в очередной раз сообщить, что израильтяне - настолько варварские люди, что даже совершили военный рейд в больницу.

Факт захвата заложников оспаривался на каждом шагу, даже после того, как появились записи с камер видеонаблюдения, на которых видно, как 7-го числа ХАМАС заводит заложников в комплекс. ЦАХАЛ обнаружил эти видеозаписи, когда в следующем месяце вошел в больницу. Но сторонники и рупоры ХАМАСа на Западе предположили, что, возможно, они были доставлены в больницу для лечения. Как будто кто-то насилует, ранит и