Пирр, царь Эпира - Саркис Суренович Казаров

Консул Маний Курий Дентат был вынужден обратиться к крайним средствам. Видя, что римская молодежь упорно отказывается записываться в войско, он велел бросить в урны записки с именами граждан всех триб. Первой выпала триба Поллия, и консул стал поименно вызывать каждого из ее членов, а когда те, упорствуя, отказались явиться, приказал продать с торгов их имущество (Liv. Per., 14; Val. Max., IV, 4). Это возымело действие: другие горожане, охваченные страхом, бросились записываться в армию.

Собрав войско, оба консула — Маний Курий Дентат и Луций Корнелий Лентул — двинулись в Самний. Первоначально их главной целью было воспрепятствовать измене италиков[499]. Вскоре римская армия разделилась: тогда как Курий остался в Самнии, перекрывая противнику путь на Рим, Лентул двинулся на юг Италии и вступил в Луканию.

В свою очередь Пирр, присоединив к своему войску контингенты союзников, выступил навстречу римлянам. О численности его армии, включавшей 80 тыс. человек пехоты и 6 тыс. всадников, упоминает только Орозий (Oros., IV, 2, 6). Однако большинство исследователей, за исключением разве что Г. Герцберга, называют эту цифру не заслуживающей доверия[500]. Расчеты с целью установления истинной численности войска Пирра до битвы при Беневенте произвел Р. фон Скала[501], правда, из-за того, что мы точно не знаем численность союзных контингентов, они мало что дают.

По примеру римлян Пирр также разделил свою армию: одну часть, состоящую преимущественно из самнитских подразделений, он отправил в Луканию против Лентула, другую, которую возглавил лично, двинул против Мания Курия Дентата. Стратегический план Пирра заключался в том, чтобы разбить римские войска, не дав им соединиться.

Долгое время в исторической науке дискутировался вопрос о месте решающего сражения между римлянами и Пирром. Если Плутарх прямо указывает на Беневент (Plut. Pyrrh., 25), то Флор и Орозий говорят, что битва произошла на Арузинских полях в Лукании (Flor., I, 13, 46; Oros., IV, 2, 3). Фронтин вообще указывает на Арузинские поля близ города Статуент или Фатуент (Front. Strat., IV, 1, 14). Что до Фронтина, то здесь, по-видимому, мы имеем дело с испорченным текстом: Статуент или Фатуент должен быть исправлен на Малевент — раннее название Беневента[502]. Б. Г. Нибур, И. Г. Дройзен и Р. Шуберт отдавали предпочтение данным Плутарха и полагали, что битва произошла при Беневенте[503], Р. фон Скала называл Арузинские поля[504].

В том, что битва произошла не в Лукании, а в Самнии, убеждают нас триумфальные фасты и указания Зонары. Последний прямо пишет, что Пирр был разбит после того, как вступил в земли самнитов, которые призвали его на помощь (Zon., VIII, 6). В свою очередь триумфальные фасты сообщают о двух триумфах — одного был удостоен консул Курий за победу над самнитами и царем Пирром (de samnitibus et rege Pyrro), другого — его коллега Лентул за победу над самнитами и луканами.

Кроме того, некоторые ученые считают спорным то, что Арузинские поля находились именно в Лукании, как говорят Флор и Орозий[505]. Во-первых, отнюдь не исключено, что Тит Ливий, трудом которого пользовались Флор и Орозий, мог просто написать, что битва происходила на Арузинских полях, потому что в его время их местонахождение еще было известно. Напротив, в эпоху Флора и Орозия об этом уже не знали, и они, желая более точно указать местоположение битвы и тем самым продемонстрировать свою осведомленность, написали, что эти поля якобы располагались в Лукании. Во-вторых, то, что Беневент к моменту битвы еще не имел такого названия, не является доказательством того, что там не могло произойти сражение. Плутарх в своем источнике, по-видимому, нашел прежнее название города (Малевент) и, особо не задумываясь, дал ему привычное имя (Беневент). Таким образом, вывод таков: сражение произошло на Арузинских полях близ Беневента в Самнии.

Источники, повествующие о самой битве, можно условно разделить на две группы. С одной стороны, это римская историческая традиция — пассажи из сочинений Тита Ливия, Евтропия, Зонары, Орозия и Флора, к которым примыкает описание Дионисия Галикарнасского (Dion. Hal. Ant. Rom., XX, 12). Из-за своей тенденциозности, а зачастую и прямой фальсификации она не имеет особой ценности. С другой стороны, это добротная информация, которую мы находим у Плутарха, позволяющая составить относительно ясную картину хода битвы. По мнению Р. Шуберта, которое он, однако, не подкрепил аргументами, в основе сообщения Плутарха лежит рассказ Тимея, в своем описании якобы опиравшегося на сочинение Проксена[506]. К. Ю. Белох же полагал, что Плутарх следовал Дионисию[507].

И правда, рассказы Дионисия и Плутарха о ночном походе Пирра перед сражением в общих чертах совпадают. Однако они содержат и серьезные расхождения. Так, Дионисий приводит эпизод со слоненком, который, по его представлению, послужил главной причиной поражения Пирра при Беневенте, тогда как у Плутарха подобный эпизод отсутствует. Различия в сообщениях Плутарха и Дионисия кажутся настолько значительными, что скорее всего речь может идти лишь об использовании единого источника.

Ход битвы представляется в следующем виде. Курий, заняв укрепленные природой позиции, где фаланга Пирра не могла бы маневрировать, решил не вступать в бой до прихода подкреплений из Лукании (Front. Strat., II, 2. 1). В этих условиях Пирр принял план, который Р. фон Скала назвал «гениальным»: до прихода Лентула из Лукании царь приказал атаковать врага с двух сторон и уничтожить его. Удивительно, что именно эта битва, которая более всего показала полководческий талант Пирра, оказалась для него неудачной: все погубило незнание местности[508]. Разделив свои войска на две части, с одной из них, куда вошли его лучшие силы, эпирский царь предпринял обходной маневр, имевший целью ударить по врагу с тыла. Это маневр должен был быть осуществлен скрытно от римлян и завершиться до рассвета. Но непроходимая местность, узкие козьи тропы, густой лес и нехватка факелов — все это значительно замедлило движение войска Пирра.

Плутарх сообщает, что в этом переходе приняли участие и слоны (Plut. Pyrrh., 25). Так ли это? Свои сомнения относительно использования слонов в условиях сложного рельефа местности высказал А. Санти. «Трудно представить, чтобы эти малоподвижные и перегруженные башнями животные могли быть эффективно использованы в труднодоступной местности»[509], — писал он. Подобную точку зрения разделял и П. Левек: «Дионисий уточняет, что гоплиты поднимались по козьим тропам: можете ли вы представить там слонов?»[510].

Эти сомнения попытался развеять Г. Скаллард, автор капитальной монографии об использовании слонов в античную эпоху, который ссылался на то, что