Женщины в Средние века - Фрэнсис Гис

труд оплачивался ниже мужского, даже когда речь шла об одинаковой работе. Материалы более позднего времени свидетельствуют о практике «подтасовок», безусловно распространенной и в прежние века: мастера записывали невесток, племянниц или даже посторонних «девок» как родных дочерей и нанимали служанок якобы для работы по дому, а на деле сажали их за прялку или ткацкий станок и таким образом экономили. Другая форма дискриминации, отголоски которой сохранялись еще долго, – невозможность для вдовы получить звание мастера обычным порядком в тех случаях, когда цех обязан был участвовать в городском ополчении или нести караульную службу. Чтобы восполнить потери, связанные с неравноправием в статусе и оплате, женщинам приходилось пробавляться кражей или проституцией. Парижских шелкопрядильщиц однажды пригрозили выставить к позорному столбу за то, что они прикарманивали и сбывали на сторону часть доверенного им шелка-сырца. В другой раз выяснилось, что эти дамы промышляют в Латинском квартале: заманивают незадачливых ученых в глухие переулки и вдали от чужих глаз ловко избавляют их от поясных кошелей.

Но самой малообеспеченной и обездоленной категорией была домашняя прислуга. Эти терпеливые труженицы, как правило бессемейные, тянули лямку, чтобы хоть как-то прокормиться. Эдит Найман девять лет прослужила в доме некоего Уолтера Роулиса в Лондоне. Согласно жалобе, которую она вместе с мужем Джоном подала на бывшего работодателя, невыплаченное ей жалованье за этот период составило 4 фунта 16 шиллингов – сущие гроши. Похоже, слугам в XIV веке, хотя они и были лично свободными, жилось не сильно лучше, чем привозным невольникам, которых стали интенсивно привлекать к труду из-за убыли рабочих рук после Черной смерти. Есть данные, что среднегодовая зарплата челяди в тогдашней Англии не превышала одного фунта. С другой стороны, после смерти хозяина слуги нередко получали по завещанию какие-то ценности (а невольники – свободу). Лондонские архивы демонстрируют многообразие возможных вариантов: один завещатель отписал прислуге жилье и две лавки; другой – участок земли с несколькими домами; третий пожаловал ренту в 9 пенсов в неделю; четвертый – 20 марок и гарантированное место в богадельне. Хозяева, которые не отличались достатком, завещали суммы порядка 40 шиллингов. Одна небогатая госпожа оставила служанке «12 пенсов и одно из [своих] старых платьев», чтобы та «пошила себе котту»263.

На другом конце спектра трудящихся горожанок находилась сравнительно немногочисленная прослойка зажиточных купчих. Чаще всего они не начинали дело с нуля, а помогали мужу или продолжали его промысел. Сохранились сведения об Элис, жене Томаса де Кантебриджа, которая в XIV веке держала в Лондоне оружейную лавку. Масштабы бизнеса, судя по всему, были весьма серьезными: однажды ее склад ограбили и унесли товара на 200 фунтов. В 1304 году две лондонские торговки-суконщицы, Элис Дарси и Томасин Гидичон, продали графу Линкольнскому «плат, шитый золотом и разными шелками… длиной в 8 локтей [9 метров] и шириной в 6 локтей [около 7 метров]»264 за огромную сумму в 300 марок[13]. Другая столичная жительница, Элизабет Кёркби, тоже вела обширные торговые операции и, в частности, импортировала продукцию из Испании. Агент, представлявший ее предприятие в Севилье, подал против Элизабет иск, указав, что за год отправил ей товаров общей стоимостью не менее 4000 фунтов. Вдова купца из Ковентри, Марджери Рассел, тоже поставила на широкую ногу коммерческие связи с Испанией. В начале XV века ее судно было ограблено пиратами, орудовавшими в порту Сантандер. Свой ущерб Марджери оценила в 800 фунтов. Она обратилась к английскому правительству с просьбой о выдаче ей каперского свидетельства – и действительно получила официальное разрешение захватывать испанские купеческие суда, чтобы компенсировать свои потери. Действуя с поистине мужским размахом, энергичная Марджери в итоге перегнула палку и спровоцировала встречный протест со стороны испанцев. По данным на 1319 год, женщины составляли 4 % от общего числа лондонских налогоплательщиков. Очевидно, этот контингент был представлен именно такими дамами – преуспевающими и независимыми. Большинство из них подвизались в торговле и, не имея семьи, благополучно содержали себя сами.

Позднее Средневековье дает нам богатый материал и о других женщинах-предпринимателях. Ярчайший пример – Барбара Фуггер, урожденная Безингер, дочь минцмейстера из германского Аугсбурга. Родив мужу одиннадцать детей, в 1469 году она осталась вдовой и взяла в свои руки семейный бизнес – торговый дом Фуггеров, занимавший важное положение в текстильной и других отраслях. Сыновья на тот момент были еще слишком малы или неопытны, чтобы руководить фирмой. Проявив недюжинную деловую хватку и сильный характер, Барбара не только расширила предприятие, но и обучила старших сыновей, Ульриха и Георга, необходимым управленческим навыкам. Младшего, Якоба, она первоначально готовила к духовной карьере, но затем передумала и тоже решила приобщить к коммерции, тем более что помогать старшим было особенно некому: большинство остальных детей к тому времени умерли. Так на мировой сцене появился крупнейший торговец и банкир эпохи – Якоб Фуггер по прозвищу Богатый. Помимо прочего, он кредитовал представителей высшего духовенства и брал на откуп продажу индульгенций и бенефиций, что, в свою очередь, послужило одним из импульсов к выступлению Лютера и началу Реформации.

Период Высокого Средневековья был отмечен экономическим подъемом, зримо проявившимся в росте и процветании городов. Сопутствующий социальный прогресс и повышение уровня жизни затронули широкие слои населения, в том числе женского. Конечно, по меркам более позднего времени положение горожанок оставалось довольно тяжелым и ненадежным, но, глядя из сегодняшнего дня, нельзя не удивляться степени вовлеченности средневековых женщин в тогдашнюю систему производства и сбыта. В последнюю четверть XX века, когда пишутся эти строки, участие городских женщин в экономике развитых стран не столь значительно.

Глава X. Жена итальянского купца: Маргарита Датини

Солидный каменный дом, построенный шесть столетий назад зажиточным купцом Франческо ди Марко Датини на Виа дель Порчеллатико в городе Прато (в 20 км к северо-западу от Флоренции), вряд ли бы привлек особое внимание исследователей – слишком уж необъятно средневековое наследие Италии, – если бы не случайная находка. Уникальный по богатству и полноте архив Датини – кипы личных и деловых писем, счетов и прочих бумаг – оказался замурован в лестничной клетке черного хода в результате ремонта, проводившегося после смерти владельца, и чудесным образом обнаружен в нетронутом виде во время реконструкции 1870 года.

Сегодня огромный фонд документов, тщательно разобранный и систематизированный, возвращен под родную крышу, и дворец в Прато стал меккой для ученых со всего света. Обращение к этой бесценной сокровищнице позволило специалистам реконструировать самые разные стороны жизни и деятельности Датини – выдающегося промышленника-предпринимателя рубежа XIV–XV веков, одного из тех передовых итальянских коммерсантов, которые