Император Пограничья 13 - Евгений И. Астахов

Проблемы усугублялись разнородным составом армии. Боярское ополчение считало себя выше наёмников и отказывалось выполнять приказы их командиров. Наёмные компании постоянно спорили о порядке движения и распределении трофеев. Княжеская гвардия под командованием Ладушкина держалась особняком, игнорируя всех, кроме прямых приказов Хлястина. Усиленные бойцы Гильдии Целителей вообще не вступали в контакт с остальными, двигаясь отдельной колонной.

К полудню, когда машины удобно встали перед новыми завалами на дороге, снайперы Угрюма прострелили колёса у трёх грузовиков и двигатель внедорожника. Пришлось останавливаться, менять покрышки под постоянной угрозой обстрела. Некоторые бойцы дрожали, загривком чувствуя холодное дыхание смерти. Нажмёт невидимый стрелок на спусковой крючок, или выберет более важную цель?..

Особенно болезненной стала атака на обозы. Группа диверсантов забросала телеги с провиантом зажигательными гранатами. Огненные маги добавили жару, превращая фураж в пылающие факелы. Пока наёмники Рустама из «Иноходцев» гасили пламя, половина припасов превратилась в пепел.

Психологическое давление усиливалось. Впереди головного дозора внезапно возникла иллюзия — сотни воинов в лесу, готовых к атаке. Хлястин приказал остановиться и готовиться к бою. Потеряли час, выясняя, что это мираж, созданный иллюзионистами Угрюма.

В следующий раз, когда дозорные приняли движение в лесу за очередную иллюзию, это оказались реальные бойцы. Шквал пуль и огненных шаров обрушился на расслабившуюся колонну. Погибло семнадцать человек, ранено вдвое больше. После этого любое шевеление в лесу вызывало панику и остановку всей армии.

Взрывные руны на дороге пугали лошадей боярского ополчения. Кони вставали на дыбы, сбрасывали седоков, вносили хаос в движение. Молодые бояре, привыкшие к парадным выездам, а не к боевым маршам, паниковали при каждом взрыве. Многие подумывали о поиске благовидного предлога для того, чтобы вернуться домой.

Путь до границы Пограничья, который в нормальных условиях отсутствия снежных завалов и наличия конницы занял бы три-четыре часа быстрым маршем, растянулся на весь световой день. Солнце уже клонилось к закату, когда измотанная, деморализованная армия наконец пересекла заветную черту. То, что планировалось как стремительный бросок, превратилось в мучительное ползание под постоянными ударами.

Наёмники оживились — впереди маячила перспектива богатой добычи. «Война кормит себя сама», — злорадно проговорил кто-то из людей Кривоносова, представляя, как будет шарить по домам, пока хозяева будут лежать на улице с перерезанными глотками.

Первая деревня встретила их гробовой тишиной. Дома стояли нетронутыми, но абсолютно пустыми. Ни людей, ни скота, ни зерна в амбарах. Колодцы были сухими — явно не обошлось без магии.

Молодые бояре недоумённо переглядывались. Хлястин лишь мрачно констатировал очевидное — население эвакуировали, всё ценное вывезли. Методично, без спешки, по заранее отработанному плану.

Следующие две деревни оказались в том же состоянии. Наёмники, рассчитывавшие пополнить припасы грабежом, злобно ругались. Кадровые части Владимира тревожно переглядывались — без местного снабжения кампания усложнялась. Особенно, если не удастся с наскоку взять Угрюм.

В последней деревне обыск принёс единственную находку — несколько бочек крепкого самогона, спрятанных в подвале.

— Хоть что-то, — хмыкнул Чингис, но в его голосе не было веселья.

Генерал Хлястин смотрел на опустевшие дома, поправляя белые перчатки. Тактика выжженной земли в сочетании с постоянными налётами превращала быструю карательную операцию в изматывающую войну на истощение. И это было только начало.

* * *

Три дня назад

Получив от Коршунова доклад о концентрации войск во Владимире, я немедленно принял решение о тотальной эвакуации. Тысяча бойцов — это была не очередная вылазка наёмников, а полноценная карательная экспедиция, намеренная стереть Угрюм с лица земли. Защитить все деревни Пограничья с имеющимися силами от настолько масштабных сил противника я не мог. Оставалось единственное решение — лишить врага возможности кормиться за счёт местного населения.

Военное положение объявили в тот же день. На главной площади Угрюма я обратился к собравшимся жителям, не скрывая серьёзности угрозы. Реакция была предсказуемой — страх, недоверие, ропот. Многие не верили, что князь пойдёт на открытую войну против собственных подданных.

План эвакуации разработали за одну ночь. Василиса взяла на себя координацию транспортных потоков, Игнатий — размещение беженцев в Угрюме и Иванищах под боком у Руслана Ракитина, майор Беспалов организовал инженерные работы по уничтожению инфраструктуры. Все деревни в радиусе дневного перехода подлежали полному опустошению — людей, скот, зерно вывозили в Угрюм, колодцы осушали и засыпали, мосты готовили к подрыву.

Времени оставалось катастрофически мало. По расчётам Коршунова, армия Сабурова выступит через три дня, максимум через неделю. За это время нужно было эвакуировать почти тысячу человек, каждый из которых считал свою избу самым безопасным местом на земле.

Убедить крестьян покинуть дома оказалось настоящим испытанием. Октябрь уже покрывал землю первыми заморозками, впереди маячила зима, а я требовал от людей бросить всё и уйти в неизвестность. В деревне Малые Борки староста встретил меня с откровенным недоверием.

— Воевода, вы же понимаете, что просите? — седобородый мужик развёл руками. — Дома бросить, хозяйство… А если это просто слухи? Вдруг князь одумается?

— Не одумается, — отрезал я. — Армия уже собирается. Через три дня здесь будет тысяча наёмников, которым Сабуров пообещал щедрую добычу.

— Так мы ж простые люди, нам-то что делить с господами? — возразила пожилая женщина из толпы.

— Дворяне нехай дерутся, а мы тихо пересидим, — добавил другой голос.

Тогда я применил последний аргумент. Привёз свидетелей — жителей из деревень, уже познавших, что такое набеги наёмных компаний. Староста из Николополья, всё ещё с опалённой бородой после недавней атаки, говорил просто и страшно:

— Они не разбирают, кто перед ними. Грабят всё, что можно унести. Женщин насилуют, мужчин калечат для забавы… — он осёкся, не в силах продолжить.

Вдова из Николополья, потерявшая мужа во время налёта «Чёрных Молний», добавила дрожащим голосом:

— Это не война господ между собой. Они идут выжечь Пограничье дотла. Их атаман прямо говорил — приказ не оставлять камня на камне.

После таких рассказов даже самые упрямые начинали собирать пожитки.

Организация исхода превратилась в логистический кошмар. Василиса координировала транспортные колонны, используя все доступные телеги и грузовики. Первыми вывозили детей, женщин и стариков. За ними — скот и запасы зерна. Мужчины уходили последними, многие с неохотой оставляя дома предков. Некоторые пытались отсидеться, приходилось перепроверять, что никого не забыли.

Я лично руководил самой болезненной частью операции — уничтожением инфраструктуры. Собрав всех геомантов Угрюма, поставил перед ними задачу, от которой многие поморщились.

— Осушаем все колодцы в радиусе пятнадцати километров, — приказал я. — Вытягиваем воду и обрушиваем стенки.

Молодой маг