Евгений Онегин. Роман с разбором психолога и литературоведа - Александр Сергеевич Пушкин

Иль Idol mio[28] и ронял

В огонь то туфлю, то журнал.

XXXIX

Дни мчались; в воздухе нагретом

Уж разрешалася зима;

И он не сделался поэтом,

Не умер, не сошел с ума.

Весна живит его: впервые

Свои покои запертые,

Где зимовал он, как сурок,

Двойные окны, камелёк

Он ясным утром оставляет,

Несется вдоль Невы в санях.

На синих, иссеченных льдах

Играет солнце; грязно тает

На улицах разрытый снег.

Куда по нем свой быстрый бег

XL

Стремит Онегин? Вы заране

Уж угадали; точно так:

Примчался к ней, к своей Татьяне

Мой неисправленный чудак.

Идет, на мертвеца похожий.

Нет ни одной души в прихожей.

Он в залу; дальше: никого.

Дверь отворил он. Что ж его

С такою силой поражает?

Княгиня перед ним, одна,

Сидит, не убрана, бледна,

Письмо какое-то читает

И тихо слезы льет рекой,

Опершись на руку щекой.

XLI

О, кто б немых ее страданий

В сей быстрый миг не прочитал!

Кто прежней Тани, бедной Тани

Теперь в княгине б не узнал!

В тоске безумных сожалений

К ее ногам упал Евгений;

Она вздрогнула и молчит,

И на Онегина глядит

Без удивления, без гнева…

Его больной, угасший взор,

Молящий вид, немой укор,

Ей внятно все. Простая дева,

С мечтами, сердцем прежних дней,

Теперь опять воскресла в ней.

XLII

Она его не подымает

И, не сводя с него очей,

От жадных уст не отымает

Бесчувственной руки своей…

О чем теперь ее мечтанье?

Проходит долгое молчанье,

И тихо наконец она:

«Довольно; встаньте. Я должна

Вам объясниться откровенно.

Онегин, помните ль тот час,

Когда в саду, в аллее нас

Судьба свела, и так смиренно

Урок ваш выслушала я?

Сегодня очередь моя.

Комментарий литературоведа

XXXVIII. А точно: силой магнетизма…

В то время этим словом обозначали любые нематериальные явления.

XXXVIII. Стихов российских механизма…

А в первой главе ямб от хорея не мог отличить, смотрите-ка!

XXXVIII. И он мурлыкал: Benedetta

Иль Idol mio…

Это слова из баркаролы (народной песни венецианских гондольеров) Benedetta sia la madre.

XXXIX. На синих, иссеченных льдах…

Зимой на Неве заготовляли большие кубы льда для ледников (то есть холодных погребов, предшественников современных холодильников). С наступлением оттепели их развозили на санях покупателям.

XL. Сидит, не убрана, бледна…

То есть не одета для приема гостей.

Комментарий психолога

Почему Татьяна продолжает любить Онегина и ему отказывает

Татьяна любит не столько самого Онегина, сколько свою надежду на другую, свободную, наполненную, жизнь. Поэтому ее чувство сохранилось и не поколебалось, даже когда она попала в кабинет Евгения и своими глазам увидела, насколько объект ее любви на самом деле пуст изнутри и мыслит литературно-философскими штампами.

На языке юнгианской психологии образ Онегина, не реальный человек, а именно символ, запечатленный в психике Татьяны, – это ее Анимус, ее мужская часть, более решительная, более стойкая, умеющая добиться того, чего хочет, не сдаваясь из-за неудач. В реальности Татьяна сдалась, пошла по проторенному пути своей матери. Она живет светской жизнью, которую не любит, среди людей, которые ей не нравятся и не близки.

Поэтому реальный Онегин Татьяну не очень интересует. Плачет она над идеальным образом, застывшим в глубине ее психики, возможно, даже больше над своей мертвой матерью, чем над отказавшим ей Евгением. А на реального Онегина Татьяна злится, приписывая ему дурные намерения.

Интересно, что у Пушкина изначально была идея, что Онегин похитит, увезет Татьяну, – в письме своему брату он писал, что отказался от этого поворота только потому, что похожим образом сложилась жизнь его сестры, Ольги Пушкиной. Родители не давали согласия на брак, и тогда жених выкрал Ольгу, молодые тайно обвенчались и уже потом просили прощения у родителей, которые в итоге приняли их решение. Пушкин не хотел, чтобы Татьяну сравнивали с его сестрой.

Однако маловероятно, что дело именно в этом. Пушкин со своей чуткостью интуитивно понимал, что это было бы психологически недостоверно. Похитить молодую незамужнюю девушку – вовсе не то же самое, что уехать с замужней дамой. Эту идею впоследствии разовьет Лев Толстой в «Анне Карениной».

Некоторые пушкинисты отмечают, что вся поздняя проза Пушкина пронизана идеей супружеской верности. Как и Онегин, ветреный, влюбчивый, имевший многочисленные романы с замужними дамами в юности, Пушкин к моменту окончания работы над романом уже сам стал мужем и отцом, оказался по другую сторону баррикад. И, скорее всего, очень надеялся, что его собственный брак будет избавлен от участия третьих лиц, его собственная жена окажется верной. Однако, как и в случае с Онегиным и Татьяной, поэт просто выбрал другую роль внутри спектакля, в то время как сам спектакль остался прежним. Сама система внутренних объектов не изменилась, и в семью Пушкиных тоже пришел свой Эдип, встреча с которым, как и в мифе, стоила поэту жизни.

XLIII

Онегин, я тогда моложе,

Я лучше, кажется, была,

И я любила вас; и что же?

Что в сердце вашем я нашла?

Какой ответ? одну суровость.

Не правда ль? Вам была не новость

Смиренной девочки любовь?

И нынче – боже! – стынет кровь,

Как только вспомню взгляд холодный

И эту проповедь… Но вас

Я не виню: в тот страшный час

Вы поступили благородно,

Вы были правы предо мной:

Я благодарна всей душой…

XLIV

Тогда – не правда ли? – в пустыне,

Вдали от суетной молвы,

Я вам не нравилась… Что ж ныне

Меня преследуете вы?

Зачем у вас я на примете?

Не потому ль, что в высшем свете

Теперь являться я должна;

Что я богата и знатна,

Что муж в сраженьях изувечен,

Что нас за то ласкает двор?

Не потому ль, что мой позор

Теперь бы всеми был замечен

И мог бы в обществе принесть

Вам соблазнительную честь?

XLV

Я плачу… если вашей Тани

Вы не забыли до сих пор,

То знайте: колкость вашей брани,

Холодный, строгий разговор,

Когда б в моей лишь было власти,

Я предпочла б обидной страсти

И этим письмам и слезам.

К моим младенческим мечтам

Тогда имели вы хоть жалость,

Хоть уважение к летам…

А нынче! – что к моим ногам

Вас привело? какая малость!

Как с вашим сердцем и умом

Быть чувства мелкого рабом?

XLVI

А мне, Онегин, пышность эта,

Постылой жизни мишура,

Мои успехи в вихре света,

Мой модный дом и вечера,

Что в них? Сейчас отдать я рада

Всю эту ветошь маскарада,

Весь этот блеск, и шум, и чад

За полку книг, за дикий сад,

За наше бедное жилище,

За те места, где в первый раз,

Онегин, видела