Евгений Онегин. Роман с разбором психолога и литературоведа - Александр Сергеевич Пушкин

И что ей душу ни смутило,

Как сильно ни была она

Удивлена, поражена,

Но ей ничто не изменило:

В ней сохранился тот же тон,

Был так же тих ее поклон.

XIX

Ей-ей! не то чтоб содрогнулась

Иль стала вдруг бледна, красна…

У ней и бровь не шевельнулась;

Не сжала даже губ она.

Хоть он глядел нельзя прилежней,

Но и следов Татьяны прежней

Не мог Онегин обрести.

С ней речь хотел он завести

И – и не мог. Она спросила,

Давно ль он здесь, откуда он

И не из их ли уж сторон?

Потом к супругу обратила

Усталый взгляд; скользнула вон…

И недвижим остался он.

XX

Ужель та самая Татьяна,

Которой он наедине,

В начале нашего романа,

В глухой, далекой стороне,

В благом пылу нравоученья,

Читал когда-то наставленья,

Та, от которой он хранит

Письмо, где сердце говорит,

Где всё наруже, всё на воле,

Та девочка… иль это сон?..

Та девочка, которой он

Пренебрегал в смиренной доле,

Ужели с ним сейчас была

Так равнодушна, так смела?

Комментарий литературоведа

XIV. Du comme il faut… (Шишков, прости:

Не знаю, как перевести.)

Пушкин при жизни напечатал вариант с тремя звездочками вместо фамилии, и, например, Кюхельбекер считал, что речь здесь идет о нем («Вильгельм, прости»). Благо в рукописях сохранился вариант с буквой Ш и звездочками. В то время отсылка по такой формуле к адмиралу Александру Шишкову, консервативному литературному деятелю, президенту Российской академии, идейному руководителю «Беседы любителей русского слова», автору «Рассуждения о старом и новом слоге» и ряда резких выпадов против Карамзина, была характерна для переписок карамзинистов.

XVI. С блестящей Ниной Воронскою,

Сей Клеопатрою Невы…

Исследователи расходятся во мнении, кто из дам высшего света стала прототипом Нины Воронской. Это либо известная скандальными связями красавица Аграфена Закревская, которая также была прообразом княгини Нины в поэме Баратынского «Бал», либо исключительной, почти неземной красоты Елена Завадовская, уравновешенная и холодная в противовес Закревской (отсюда «мраморная краса»).

Впрочем, упоминание красавицы-царицы Древнего Египта Клеопатры (в которой Пушкин видел образ женщины, находящейся вне условностей света и морали) скорее отсылает к обладавшей южной внешностью Закревской. Такой образ, определяемый самим Пушкиным как vulgar, противопоставлен Татьяне.

XVII. Как! из глуши степных селений…

Пушкин иногда употребляет это слово в значении «сельский».

XX. Та, от которой он хранит…

Так-так, а раньше-то автор писал, что письмо у него!

XXI

Он оставляет раут тесный,

Домой задумчив едет он;

Мечтой то грустной, то прелестной

Его встревожен поздний сон.

Проснулся он; ему приносят

Письмо: князь N покорно просит

Его на вечер. «Боже! к ней!..

О буду, буду!» и скорей

Марает он ответ учтивый.

Что с ним? в каком он странном сне!

Что шевельнулось в глубине

Души холодной и ленивой?

Досада? суетность? иль вновь

Забота юности – любовь?

XXII

Онегин вновь часы считает,

Вновь не дождется дню конца.

Но десять бьет; он выезжает,

Он полетел, он у крыльца,

Он с трепетом к княгине входит;

Татьяну он одну находит,

И вместе несколько минут

Они сидят. Слова нейдут

Из уст Онегина. Угрюмый,

Неловкий, он едва-едва

Ей отвечает. Голова

Его полна упрямой думой.

Упрямо смотрит он: она

Сидит покойна и вольна.

Комментарий психолога

Почему замужняя Татьяна понравилась Онегину

Татьяна стала замужней дамой – фактически теперь она в том же статусе, что мать Онегина, любящая его, но недоступная женщина, которая принадлежит другому мужчине, его отцу.

Поэтому Онегин и чувствует себя в странном сне – он смотрит на Татьяну, но ему снится его собственное детство, снится мать, которая ему так нужна, которая – единственная – его так сильно любит, хоть ему не принадлежит. И ему очень хочется всеми силами добиться ее эксклюзивного внимания.

Пушкин очень хорошо это знал по собственному опыту: мать его не любила, считала уродливым, он оставался с ней в ссоре до конца ее жизни и приехал к ней помириться только на смертном одре, а сам погиб через год после ее смерти. Если мать Онегина буквально умерла, то мать Пушкина была мертва для него символически, не выполняла никаких материнских функций.

Онегин, встретив замужнюю Татьяну, как будто впадает в транс и больше напоминает не взрослого мужчину, а младенца, настойчиво ищущего грудь и уже заранее счастливого от предвкушения насыщения. Его жизнь словно наконец обретает смысл. Это похоже на то, как мальчик, взрослея, влюбляется в свою мать и пытается всеми силами привлечь ее внимание.

Именно поэтому Татьяна кажется идеальной. Молодая и пылкая, она не соответствовала образу нарциссической матери. Теперь же ее спокойствие, равнодушие, усталость явственно напоминают Евгению детский опыт.

Фактически они с Татьяной поменялись местами. В деревне она была в роли ребенка, которой хочет любви, а он – в роли равнодушного родителя. В Петербурге все оказалось наоборот: Онегин чувствует себя восторженным мальчиком, а Татьяна – холодной, отвергающей матерью. То же самое, те же роли, просто произошла рокировка. На самом деле оба пытаются найти друг в друге заботливую материнскую фигуру, оживить мертвую мать.

Комментарий литературоведа

XXII. Но десять бьет; он выезжает,

Он полетел, он у крыльца…

Онегин не просто приехал без опозданий (вспомним его в начале романа!), но прибыл раньше всех гостей, застав Татьяну одну. Вот что творит с людьми любовь!

XXIII

Приходит муж. Он прерывает

Сей неприятный tête-à-tête[24];

С Онегиным он вспоминает

Проказы, шутки прежних лет.

Они смеются. Входят гости.

Вот крупной солью светской злости

Стал оживляться разговор;

Перед хозяйкой легкий вздор

Сверкал без глупого жеманства,

И прерывал его меж тем

Разумный толк без пошлых тем,

Без вечных истин, без педантства,

И не пугал ничьих ушей

Свободной живостью своей.

XXIV

Тут был, однако, цвет столицы,

И знать, и моды образцы,

Везде встречаемые лица,

Необходимые глупцы;

Тут были дамы пожилые

В чепцах и в розах, с виду злые;

Тут было несколько девиц,

Не улыбающихся лиц;

Тут был посланник, говоривший

О государственных делах;

Тут был в душистых сединах

Старик, по-старому шутивший:

Отменно тонко и умно,

Что нынче несколько смешно.

XXV

Тут был на эпиграммы падкий,

На всё сердитый господин:

На чай хозяйский слишком сладкий,

На плоскость дам, на тон мужчин,

На толки про роман туманный,

На вензель, двум сестрицам данный,

На ложь журналов, на войну,

На снег и на свою жену.

…………………….

…………………….

…………………….

…………………….

…………………….

…………………….

XXVI

Тут был Проласов, заслуживший

Известность низостью души,

Во всех