Сталинский план преобразования природы и его осуществление на Южном Урале - Елена Викторовна Лесная-Лыжина

Этот эпизод торжества правого дела тоже нужно знать – он является частью борьбы генетиков за научную автономию, вообще борьбы против сталинщины, которая далеко еще не окончена.

История вмешательства сталинщины в генетику была многолетней, чрезвычайно многоплановой, непрерывной, и оппонентами генетики выступали обскуранты. В других естественных науках дело шло по-иному. Так называемая павловская сессия, предпринятая для смещения Л. А. Орбели, была одномоментным вмешательством; хотя там боролись за власть группы настоящих ученых, результатом стало резкое угнетение и упадок физиологии. Когда в химии появился свой несанкционированный Лысенко, ругавший буржуазную теорию резонанса, дело кончилось конфузом: оказалось, что автор теории – большой друг Советского Союза. В квантовой механике, теории относительности, космогонии шли философские споры – такие же, как и во всем мире. Идеологические дискуссии по поводу кибернетики окончились беспрецедентным ее прославлением.

Чтобы ответить на вопрос, почему именно генетика? – следует разобрать историю отдельных наук, социальную роль науки в СССР и, конечно, историю генетики. Очевидно, если лет 25 тому назад было достаточно одной серьезной работы, чтобы удовлетворить интерес к проблеме, то сейчас необходим целый ряд публикаций, разнообразных но жанру, объему и даже позициям, представленным в них. Круглый стол «ВИЕТ» – только начало.

Приложение

1. Справка о «Письме трехсот»

«…Буду рад, если в приложении к моему выступлению будет помещена справка о «Письме трехсот», которую прилагаю. Ведь об этом событии никогда не упоминалось в печати, а оно заслуживает того! В истории советской науки оно должно наконец найти причитающееся место. Поэтому я с радостью посылаю справку.

К сожалению, мы не можем вспомнить точную дату направления письма в ЦК. Было это осенью 1955-го, причем передавалось двумя порциями, так как после передачи его по назначению выяснилось, что имеется много желающих присоединиться к нему…» (Из письма Д. В. Лебедева В. В. Бабкову от 28 июля 1987 г.)

По-видимому, первым из обращений в вышестоящие органы по поводу тяжелого положения советской биологии, которые стали поступать туда после смерти Сталина, была «Записка» А. М. Эмме, ученика Н. И. Вавилова. Он направил ее председателю Совета Министром СССР Г. М. Маленкову еще в августе 1953 года. В ней, вместе с доку ментальными материалами, было около 100 страниц. Эмме предлагал создать партийно-правительственную комиссию по расследованию преступной деятельности группы Лысенко, Презента и др. Всего было перечислено около 20–30 человек.

Вскоре об этом стало известно в Ленинграде; и в ЦК КПСС и в Совет Министров стали писать ленинградские биологи, в том числе В. С. Кирпичников, Ю. М. Оленов, А. Л. Тахтаджян. Так как никакой реакции на эти демарши не было, возникла мысль о коллективном обращении. Было известно, что к «коллективкам» отношение у начальства весьма отрицательное, но адресаты не могли не понимать, что такое письмо свидетельствует о серьезной озабоченности авторов, сознательно рискующих вызвать недовольство.

Инициаторами и авторами письма были сотрудники Ботанического института им. В. Л. Комарова Д. В. Лебедев и В. Я. Александров и сотрудник лаборатории Д. Н. Насонова в Зоологическом институте Ю. М. Оленов. Предполагалось, что будет собрано два-три десятка подписей без привлечения «генералов», но дела развивались иначе. О подготовке письма знал директор Ботанического института чл. – корр. АН СССР П. А. Баранов, бывший одной из главных фигур в борьбе с лысенковщиной, правой рукой акад. В. Н. Сукачева. У этого замечательного человека был настоящий темперамент борца, и он, ознакомившись с текстом, сказал: «Вас будут спрашивать: а почему нет подписи Баранова? – и я должен подписаться первым». Вторым подписался Насонов, и дело пошло. Сначала были собраны подписи ленинградцев. Баранов отвез письмо в Москву, и к сбору подписей подключился Н. П. Дубинин. Уже не организаторы искали согласившихся подписать обращение, а желающие поставить подпись искали организаторов. Всего было собрано 297 подписей, и письмо передано в ЦК КПСС вместе с сопроводительной запиской, подписанной Барановым и Дубининым.

В письме на 23 страницах характеризовалось положение в биологии, а заканчивалось оно шестью предложениями: 1) гласное дезавуирование августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 года; 2) восстановление дарвинизма, генетики и цитологии в селекционной работе, в научно-исследовательских институтах и в преподавании; 3) организация подготовки биологических кадров, владеющих современными методами исследования, особенно в генетике, способных преодолеть отставание от мировой науки; 4) смена руководства ВАСХНИЛ; 5) смена руководства Отделения биологических наук АН СССР и академического Института генетики; 6) пересмотр редакций научных журналов и биологической редакции «Советской энциклопедии».

К нашему письму было приложено короткое письмо физиков и химиков. Они писали, что, не будучи биологами, видят, какой вред наносит положение в биологии всей советской науке, и поддерживают биологов. Под ним стояли 24 подписи, в том числе Л. А. Арцимовича, В. Л. Гинзбурга, Я. Б. Зельдовича, П. Л. Капицы, И. Л. Кнунянца, М. М. Лаврентьева, Л. Д. Ландау, М. А. Маркова, А. Б. Мигдала, А. Д. Сахарова, И. Е. Тамма, Г. Н. Флерова, Ю. Б. Харитона. Подписал его также экономист Е. С. Варга.

С письмом были ознакомлены и полностью его одобрили И. В. Курчатов и А. Н. Несмеянов, но они, как члены ЦК КПСС, подписать не могли. Они сказали, что поддержат наше выступление непосредственно перед Н. С. Хрущевым. Разговор этот состоялся, Хрущев негодовал и назвал письмо «возмутительным». Но, несмотря на это, оно имело несомненное положительное значение, объединив в борьбе против лысенковщины не только биологов самых разных специальностей, но и представителей других естественных наук. После этого были организованы генетические лаборатории в Институте атомной энергии. Институте химической физики и создан Институт цитологии и генетики в Новосибирске. Лысенко ушел с поста президента ВАСХНИЛ (хотя и ненадолго), А. И. Опарина в руководстве Отделением биологических наук сменил В. А. Энгельгардт.

Группировка почв по лесопригодности

В основу деления почв на группы по лесопригодности, на основании учета имеющегося опыта искусственного лесоразведения и наблюдений над естественными лесами, положены следующие признаки.[26]

1. Физические свойства почв. Г. Ф. Морозов (1899) считает, что физические свойства почвы и ее влажность более важны для леса, чем наличие питательных веществ. Особенно большое значение для возобновления леса имеют влажность верхнего слоя почв (Порозов, 1899) и водный режим.

2. Водный режим почв. Наше суждение о водном режиме основано на общем строении почвенного профиля (принадлежность почвы к определенному типу, подтипу, виду), механическом составе, структуре, сложении почв и свойствах и составе почвообразующих и подстилающих пород. Особое внимание обращается на близость грунтовых вод и на наличие или отсутствие паводкового затопления и длительность последнего.

Водный режим почв в направлении