Искусство просвещать. Практическая культурология для педагогов и родителей - Евгений Александрович Ямбург

– Это вопрос не генетики, это вопрос социокультурный, я думаю…

– Опять ты не можешь дать мне толковый ответ. Садись, двойка. Тогда скажи мне по-честному: я – хороший человек?

Женя на минуту задумалась: она Зарифу любила, но знала, что Зарифа человек разнообразный, иногда хороший, даже очень хороший, а иногда… ой-ёй-ёй…

Зарифа лежала с закрытыми глазами, широкая, плоская, и ждала ответа.

– Ты очень хороший человек… – сказала тихо Женя и подумала: „Как много на свете людей, которые с этим не согласились бы…“»[68]

Все предельно ясно. Интеллигентность – это всемирная открытость, великодушие. Она по природе своей несовместима с ксенофобией в любых ее проявлениях. А хороший человек он и в Африке хороший. Никакие характеристики – национальные, религиозные, сексуальные и т. п. – не должны закрывать от нас подлинное вещество человечности. Я лично не сомневаюсь в существовании интеллигенции. Тому порукой не только книжки Л. Е. Улицкой. «Вещество человечности» – это метафора другого интеллигента – Ольги Седаковой, писателя и исследователя творчества Данте.

С выпускницей мы в итоге договорились о том, что юным участникам проекта представим письмо узника и книгу Улицкой (в пересказе) в единой связке. На том и расстались, а я открыл свою почту. А там очередное письмо Л. Е. Улицкой, вместе с которой мы работаем над общим проектом «на удаленке». В этом письме она четко сформулировала мысль, что близка мне как педагогу: «Мы с вами живем в удивительной стране: такое огромное поле деятельности. Место, где один человек может менять жизнь вокруг себя…»

На грани миров: апология чтения

Подростковый мир и мир взрослых – это действительно разные миры. Тем более сегодня, когда столь многое кардинально изменилось в окружающей жизни. В связи со стремительными изменениями появилось множество размашистых метафор, характеризующих племя младое, незнакомое. Среди них: клиповое поколение, поколение Y, поколение Z.

Поколение Y – люди, рожденные после 1981 года. Совершеннолетие они встретили уже в новом тысячелетии, поэтому часто их называют миллениалами. Это первое поколение, глубоко вовлеченное в цифровые технологии. Но и эпоху до распространения интернета они застали: их детство прошло в основном без смартфонов и соцсетей.

Представителей поколения Z от миллениалов отделяет то, что они родились «со смартфоном в руках». В отличие от поколения Y, цифровые технологии окружают их с самого детства, а интернет – неотъемлемая часть жизни их родителей.

С каких годов начинать отсчет для поколения Z, единого мнения у исследователей нет. Граница варьируется от 1991 до 2001 года в зависимости от уровня развития технологий в разных странах. Часто социологи выбирают отсчетным 1995 год – а если так, то сегодня старшим центениалам уже исполнилось двадцать четыре года.

Из той же серии – дети индиго. Согласно Википедии, «„дети индиго“ – псевдонаучный термин, впервые введенный Нэнси Энн Тэпп, женщиной, считающейся экстрасенсом, для обозначения детей, которые, по ее мнению, обладают аурой цвета индиго. Широкую известность термин получил в конце 1990-х благодаря упоминанию в источниках, имеющих отношение к движению нью-эйдж. Детям индиго приписывают множество различных свойств, такие как: высокий уровень интеллекта, необычайная чувствительность, телепатические способности и многое другое.

Утверждается также, что „дети индиго“ будто бы представляют собой „новую расу людей“. Явлению „детей индиго“ были посвящены несколько фильмов и большое количество книг, но многие авторы расходятся во мнениях и представлениях.

Несмотря на широкую известность, не существует ни одного научного доказательства существования этого феномена. Скептически настроенные педагоги и журналисты отмечают, что само явление „дети индиго“ носит характер мистификации. Кроме того, бо́льшая часть признаков и качеств „детей индиго“ давно известна психиатрам и психотерапевтам и описывается диагнозом „синдром дефицита внимания и гиперактивности“».

Я принадлежу к тем скептически настроенным педагогам, кто крайне отрицательно относится к маркировке детей и подростков по внешним признакам, даже если эти симптомы отчасти верны, как, например, рождение «со смартфоном в руках». Да, сегодня тинейджеры воспринимают визуальную информацию охотнее, нежели цифровую, и читают они действительно мало. Но что из этого следует? Опустить руки и смириться со сложившейся ситуацией? Или думать о том, как на границе детского и взрослого миров заниматься апологией чтения, не зацикливаясь на том, на каких носителях (электронных или бумажных) этот процесс будет протекать?

«Четверговая» пауза не означала приостановки проекта. Напротив, наши школьные телевизионщики решили использовать ее в своих целях, совершенствуясь в жанре телевизионного интервью. Будучи полностью посвящены в суть и задачи проекта, они сами знали, как и о чем спрашивать своих интервьюируемых. Никакого непосредственного назойливого педагогического руководства с моей стороны не требовалось. Даже физически я не мог присутствовать при всех этих журналистских разговорах. Но, как с самого начала было оговорено, любой видеоконтент, полученный в ходе реализации проекта, немедленно становился доступным для просмотра всем его участникам, включая соруководителей. Соответственно, Л. Е. Улицкая неизменно получала эти видеоматериалы, являющиеся своеобразной формой отчета о ходе совместной работы. Педагогически здесь наиболее ценно то, что все без исключения интервью свидетельствовали о стремительном росте интереса ребят к чтению. Взяты они в разгар погружения старшеклассников в литературный и исторический контекст переписки писателя и пожизненного заключенного.

Свою оценку детских интервью дала Л. Е. Улицкая: «Они проходят с вами ту инициацию, которая меняет взгляд на мир, и я уверена, что все они, пройдя через этот опыт умных, высоких и добрых обсуждений, сохранят его на всю жизнь». Слово «инициация» уместно здесь, как никакое другое. Оно наиболее точно выражает суть процесса, ибо инициация знаменует переход личности на новую ступень развития. Обычно данный обряд предполагает посвящение в знания и приобщение к традициям. Именно это и происходит, когда подростки ощущают живое дыхание вместо мертвой казенной морализации. Тогда чтение осознается ими в качестве инструмента миропонимания. Апология чтения есть не что иное, как апология истории, литературы, философии и много чего еще. А в конечном счете – это апология культуры.

Да, мы имеем дело с иным поколением, но если оно своевременно не проходит обряд культурной инициации, то в этом виноваты только мы, взрослые люди, которые не изобрели соответствующих ритуалов посвящения, а говоря светским языком, не нашли эффективных инструментов просвещения, открывающего юношеству код доступа в мир культуры.

В реальной школьной жизни культурное недоразвитие проявляется не только среди подростков, что вполне естественно, но и среди педагогов новой формации.

Нанимаю на работу молодого айтишника, необходимого мне для работы в системе Яндекс-Лицей (образовательный проект по обучению школьников основам программирования). Полушутя задаю вопрос: «Как вы относитесь к Чехову?» И получаю искренний ответ: «Я слышал о нем много хорошего!» Остается только развести руками. Хотя нет,