Арден - Alexander

того чтобы встретить сопротивление, он просто исчез. Прямо в воздухе, в момент прыжка, его тело вспыхнуло черным пламенем и рассыпалось в пепел. У ног Ардена упала еще одна горстка пепла, смешавшись с остальными.

Тишина стала абсолютной.

Огромный черный купол накрыл демона и всех волков, словно гигантская клетка из тьмы. Он задрожал, будто живой, пульсируя едва заметными волнами энергии. С каждым мгновением купол начал медленно уменьшаться в размерах, сжимаясь, как огромный кокон, скрывающий от глаз всё, что происходило внутри. Что творилось под этой оболочкой — оставалось загадкой. Только легкое мерцание на его границах выдавало напряжение сил, которые бушевали внутри.

Внезапно купол схлопнулся. Исчез, будто его никогда и не было. На поляне остался стоять один черный демон. Вся земля вокруг него была покрыта хлопьями черного пепла, который мягко оседал, словно снег после бури. Часть пепла все еще висела в воздухе, медленно опускаясь на траву и листья, превращая яркий лес в мрачное полотно.

Демон стоял неподвижно, словно погруженный в глубокую задумчивость. Его массивная фигура возвышалась над пустыней пепла, а крылья слегка трепетали, будто реагируя на невидимый ветер. Клинок лежал у его ног, его руны больше не светились, но металл все еще источал холодное, угрожающее присутствие.

Люминария сделала шаг вперед, ее белоснежные крылья чуть дрогнули. Она подняла руку, активируя портативный регистратор прохождения душ — устройство, которое всегда показывало, куда отправлялись души погибших. Но экран оставался пустым. Ни одна душа не покинула поляну. Ничего. Полный вакуум. Это было невозможно. Даже демоны и ангелы, даже духи равновесия — все они оставляли след в потоке энергии, когда их тела исчезали. Но здесь… ничего.

Ужас пробрал Люминарию до самых костей. Её парализовало не только зрелище разрушения, но и осознание того, что она наблюдает за чем-то, выходящим за пределы её понимания. Эти существа, эти волки, Эквилис — их просто не стало. Не осталось ни следа, ни отголоска, ни даже энергии, которая могла бы раствориться в стратосфере. Они исчезли полностью, будто их никогда и не существовало.

Гримгор почувствовал её страх. Он молча опустил свою ладонь на её плечо, словно пытаясь передать ей частичку своей уверенности. Но даже его лицо было бледным, а глаза сузились до щелей. Он не понимал, что именно произошло, но одно было ясно: этот черный демон был чем-то большим, чем они могли себе представить.

— Что это было? — прошептала Люминария, её голос был едва слышен.

Гримгор не ответил. Он смотрел на демона, который теперь медленно поднял голову, словно чувствуя их взгляды. Его глаза горели голубым пламенем.

Тишина на поляне стала абсолютной.

Волна диких мыслей, эмоций и криков накрыла Ардена с такой силой, что на мгновение он почувствовал себя погребённым под тяжестью чужих жизней. Казалось, души волков рвали его изнутри, словно пытались вырваться на свободу или отомстить за своё уничтожение. Он ощущал каждую их эмоцию — страх перед Аммут, ярость битвы, холодный расчёт Эквилиса, который всегда стоял за спинами своих "щенков". Особенно ярко проступала ухмылка самого старого волка, его презрительная уверенность в том, что этот мир принадлежит только ей — своей госпоже.

Но вместе с этим пришла другая ярость. Та, что зарождалась внутри него самого. Она закипала, как лава, готовая прорваться наружу. Это было невозможно. Неправильно. Слишком много энергии, слишком много голосов, слишком много воспоминаний. Его разум грозил разорваться на части под напором этого хаоса.

— Каэлион, — тихо позвал он, почти шёпотом, обращаясь не к клинку, а к тому, кто теперь жил внутри него. К древнему кузнецу, чья сила стала частью его собственной.

На мече вспыхнули руны, мягко осветив поляну призрачным светом. Каэлион медленно поднялся в воздухе, будто невидимая рука подхватила его, и лег точно в ладонь Ардена. В тот же миг всё изменилось.

Души волков затихли. Их крики, их ярость, их боль — всё исчезло, как будто кто-то повернул невидимый выключатель. Но это не было просто подавлением. Нет. Что-то большее происходило сейчас. Неведомая сила начала отделять энергию душ от их памяти. Это было похоже на то, как если бы река разделилась на два потока: один — чистая энергия, стремящаяся раствориться в мире; другой — воспоминания, которые остались, чтобы стать частью чего-то нового.

Воспоминания каждого волка хлынули мягким потоком на Ардена. Они текли, как волны, спокойные и размеренные, словно управлялись опытной рукой. Это действительно был Каэлион. Он заботливо направлял эти потоки, не давая им затопить разум Ардена. Каждое воспоминание становилось частью его собственного опыта, но не подавляло его. Оно вплеталось в его сознание органично, как нити в ткань. И вот настала очередь Эквилиса.

Эквилис обрушил на Ардена лавину информации. Это был не просто поток воспоминаний — это была целая вселенная знаний, чувств и образов, которая угрожала поглотить его целиком. Несмотря на помощь Каэлиона, который старался структурировать этот хаос, Арден с трудом справлялся с объёмом данных. Информация была слишком плотной, слишком насыщенной. Но среди этого бушующего моря он выделил главное.

Волки были не просто отдельными существами. Они были аватарами Эквилиса, его производными, частями его сути. Каждый из них нёс в себе кусочек его самого. А сам Эквилис, в свою очередь, был частью чего-то ещё более древнего и могущественного. Частью Аммут.

И тут перед Арденом развернулась история. История, которая казалась одновременно прекрасной и ужасающей. История о человеческой девочке по имени Аммут.

Много тысячелетий назад, в одном из первых разумных миров во вселенной, люди сделали невероятное открытие. Они поняли природу душ. Что душа — это не просто абстрактная концепция, а энергия, которая может быть освобождена, собрана, изучена. Их мир угасал. Звёзды гасли, ресурсы истощались, а время неумолимо шло к концу. В отчаянии они решили создать нечто, что могло бы спасти их. Что-то большее, чем просто жизнь. Они хотели соединить освободившуюся искру души с живым человеком. Создать сверхсущество, которое могло бы пережить закат мира и продолжить эволюцию.

Аммут стала результатом этого эксперимента. Её вырастили в исследовательском центре, где она никогда не знала родителей. Её семья — это учёные, которые её обучали, врачи, которые следили за её здоровьем, и философы, которые наполняли её разум идеями о великом будущем. Она была продуктом жесточайшего генетического отбора и воспитания. Умная,