Зорге и другие. Японские тайны архивных дел - Александр Евгеньевич Куланов

своей тоской и разочарованием по поводу реальности обещаний. Как только станет тяжело быть одной, попроси, чтобы тебя избавили от ужасов одиночки. Это ведь крайне угнетающе действует на психику. Твои слова относительно того, что одной быть лучше, для меня не убедительны. Так же не убедительны, как если бы ты стала доказывать, что людям интеллектуального труда лучше сидеть в тюрьме, а не быть дома».

Ким волновался напрасно. Похоже, что к этому времени поиски «лекторши» уже начались, потому что 7 января 1943 года лагерное заключение (или во всяком случае, его первая часть) Окада Ёсико закончилось.

23 января 1943 года Роман Ким, ещё не веря, что всё сложилось так удачно, осторожно констатирует:

«Очень рад, что твоё одиночество кончилось. Всё-таки рядом кто-то с тобой дышит, рядом с тобой живое существо, ты теперь уже не одна на дне колодца. И ты пишешь, что это – “приятное соседство”. Но это просто, чтобы я не беспокоился. Ясно, что ты не могла бы написать мне, что у тебя “неприятное соседство”. Поэтому все твои фразы о “приятности” и “толстении” и прочих вещах я воспринимаю как соробунные обороты вроде: примите мои уверения в сов. к вам почтении. Правда, в письмах пишут проще: “примите и прочее”, потому что знают, что адрес не особенно будет вникать в смысл этих чисто этикетных оборотов, в том числе таких, цель которых – успокоить того, кому пишешь».

Судя по воспоминаниям М. С. Цын, Ким ошибался – соседство и впрямь было очень приятным. Мариам и Ёсико понравились друг другу, и недолгий период, что довелось провести им вместе в одной камере, стал настоящей отдушиной, если такое вообще возможно в заключении. Окада очень неплохо рисовала, сказалось обучение в школе искусств, и в архиве Мариам Цын сохранились её карандашные рисунки, выполненные в камере Лубянской тюрьмы. И даже учёба доставляла им совместное удовольствие:

Портрет Мариам Цын, выполненный Окада Ёсико незадолго до её освобождения. Архив И. А. Ефимовой

Мариам Цын в тюремной камере. Рисунок Окада Ёсико. Архив И. А. Ефимовой

«Мы были с ней одного возраста, и общаться было легко. Она увидела у меня японские словари и книги, обрадовалась и сказала, что ей тоже обещали все пособия и литературу для быстрого освоения русского языка. Назавтра мы уже обменивались впечатлениями о жизни в лагере. Она мне позже уже рассказывала, как ей помогали выжить мужчины – один художник (имя, конечно, не помню), затем врач (она работала в санчасти), и множество разных подробностей, которые не удержались в памяти. Она болела в лагере от плохого питания.

Мы решили один день говорить и читать на японском и помогать (в данном случае она – мне), а другой день начинается с русского: “Доброе утро. Как ты спала?” Почти в каждые 10 дней, в разные дни и часы, нас вызывали к начальнику по очереди. Спрашивали об успехах, разговаривали и обещали, обещали. Вскоре мы поняли, что нас вызывает один и тот же человек. Этот же человек нам обещал одно и то же. Война скоро кончится, и свобода наша не за горами. Вот почему мы возвращались успокоенными».

В марте 1943 года Мариам Цын вышла на свободу. Что стало после этого с Окада Ёсико? К сожалению, это пока остаётся неизвестным. Вернулась ли она в лагерь или осталась в Москве помогать в переводах с японского языка или в подготовке молодых чекистов? Известно лишь, что постановлением Особого совещания при Министерстве госбезопасности СССР от 11 октября 1947 года Ёсико была освобождена условно-досрочно183. Очень условно досрочно, ибо срок её наказания истекал в январе 1948-го, а на свободу она вышла 4 декабря 1947 года.

Возможно, что последние годы своего наказания без вины она провела в Оренбурге (тогда – Чкалове), как сама об этом потом рассказывала. Летом 2024 года в ответ на мой запрос Управление ФСБ РФ по Оренбургской области сообщило, что не располагает никакими сведениями о пребывании там такой заключённой, но не исключено, что она жила там недолгое время уже после освобождения.

По воспоминаниям Л. З. Левина, Радиокомитет добился перевода актрисы в Москву и устроил на работу на станции, нуждавшейся в дикторах-японцах и где к тому времени уже сотрудничал Роман Ким, освобождённый 29 декабря 1945 года. Это выглядит несколько сомнительно из-за того, что первое время Окада Ёсико жила в номенклатурной гостинице «Люкс» на улице Горького, значительная часть номерного фонда которой принадлежала Хозяйственному управлению МГБ СССР (Ким жил там же). Похоже, что до сих пор хранящаяся в её деле (только ли в этом?) бумага, на которой Ёсико соглашается стать «правдивым шпионом», помогла ей выжить в послевоенной Москве, и вряд ли в её переезде есть прямая заслуга Радиокомитета. Скорее уж дело в Романе Киме и Николае Князеве, карьера которого в Госбезопасности пошла потом в гору.

Со временем многое изменилось, трагическое осталось в прошлом. Когда Окада было уже за 50, актриса окончила ГИТИС, играла в Театре революции и в советском кино, сама ставила спектакли. Но на родину возвращаться не спешила, а когда приехала впервые, осталась ненадолго. Кажется, ей там было по каким-то причинам не очень комфортно. Так она и осталась навсегда между двумя странами. Умерла японка, которую помнят сегодня только в России, в 1992 году в Москве, а похоронить себя завещала в Токио, на кладбище Тама – по очередной иронии судьбы, в пяти минутах ходьбы от могилы Рихарда Зорге – настоящего «правдивого шпиона», каким так и не стала Окада Ёсико.

Глава девятая

Лаборатория Ноборито. Фантастика животного уровня

Держава Ниппон – снова держава богов

Во главе с божеством-государем.

Грабителей семя – Австралия, Америка, Англия —

Их мы власти лишаем.

Наша сила – в правде силу черпает.

Восточную Азию – ей же верните.

Больше не надо.

Страны-соседи – от голода пухнут.

Когти и зубы врагов – вырвем с корнем.

Стар и млад, мужчина и женщина —

Встань, как один, силой военной налейся.

Будем сражаться – доколе страшный враг существует.

Такамура Котаро[60] 184

История создания в Японии бактериологического оружия – из тех, что не даёт покоя отдельным исследователям, институтам, целым странам на протяжении всех послевоенных десятилетий. В основном речь при этом идёт о так называемых отрядах 731 и 100 – воинских частях Квантунской армии, занимавшихся в своих лабораториях на территории Китая экспериментами, с которыми не сравнится даже самый страшный кошмар. Картину