Виги и охотники. Происхождение Черного акта 1723 года - Эдвард Палмер Томпсон

У жителей приходов Энфилда была за плечами долгая история яростного сопротивления посягательствам на их права. В 1650‑х годах парламентские комиссары, озабоченные получением доходов, распродали половину угодий Чейза, главным образом офицерам армии. Простые общинники жаловались на то, что лишились большей части прав на лес и многих прав на выпас скота, а участки распределены несправедливо. В 1659 году произошел один из самых печальных и запутанных эпизодов «междуцарствия»[539]. Народ собрался, вооружившись вилами и косами и подняв вымпелы на шестах. Общинники разрушили изгороди и плетни новоявленных хозяев, загнали скот на их засеянные поля, сожгли поленницы и сровняли с землей амбар, причем, согласно одному сообщению, жители высказывались в поддержку Карла Стюарта. В ответ солдаты перестреляли их овец и коров. В конце концов произошла стычка, в которой двое или трое общинников были убиты, но солдат они одолели и жестоко избили, после чего тех унесли в Ньюгейт[540].

С реставрацией монархии и возвращением Карла Стюарта недовольство простого народа не рассеялось. Одно за другим происходили столкновения не только между лесниками и браконьерами, охотившимися на оленей, но и между деревенскими жителями и нарушавшими их права богатыми поселенцами (они напоминали современных обитателей пригородов, регулярно выезжающих в город на работу). В 1701 году рейнджер Энфилд Чейз, граф Стэмфорд, был привлечен к ответу в палате общин за оптовую заготовку и продажу древесины[541]. На оленей продолжали нападать, а браконьеров продолжали наказывать[542]. Ситуация наконец достигла кризиса во времена генерал-майора Джона Пеппера.

Мы уже встречались с генералом Пеппером как с человеком, способствовавшим продвижению закона против похитителей оленей в 1719 году (см. выше, с. 79–80). В 1687 году король Яков пожаловал Энфилд Чейз лорду Лисберну сроком на пятьдесят лет. Пожалование несколько раз переходило из рук в руки, и в 1716 году Пеппер выкупил его у сэра Бэзила Файербрэйса; королевскому пожалованию тогда оставалось быть в силе около двадцати одного года[543]. С тех пор генерал жил, занимаясь судебными тяжбами и подвергаясь судебным преследованиям. Энфилд Чейз находился на территории герцогства Ланкастер, но было мало оснований полагать, что он приносит доход короне. Пожалование короля Якова было всеобъемлющим: рейнджер являлся также управляющим поместья, судебным приставом и лесничим[544], причем в течение срока пребывания в должности он практически бесконтрольно распоряжался всеми ее активами. Эти активы включали в себя «необычайно хороший дом… подходящий для любого джентльмена», парк, пруды с рыбой и фруктовые сады, два дополнительных охотничьих домика, пользование дровами и олениной и возможность (при соответствующей протекции) провести огораживание какой-то части угодий для частного использования — и генералу Пепперу удалось огородить по меньшей мере 90 акров. В 1725 году Пеппер был болен и стремился продать это пожалование, оценивая его доходность в 630 фунтов в год[545].

Наряду с перечисленными преимуществами имелись и определенные неудобства. Вступая во владение королевским пожалованием, Пеппер утверждал, что нашел Энфилд Чейз «в очень плачевном состоянии», и, конечно, он оставил его в еще более плачевном состоянии. Несмотря на многочисленные судебные иски, «множество людей приходило в Чейз с недобрыми намерениями; они уничтожали деревья и оленей Его Величества, пытались убить названного рейнджера в его собственном доме и тяжело ранили его, к большому ущербу для его здоровья». В Пеппера «стреляли в Чейзе, ранили его слуг, ранили и убивали под ними лошадей», и все это заставило его почувствовать, что его не любят[546].

Его судебные иски, возможно, велись несколько по-военному, как и подобало человеку, освободившему Барселону и тем самым «спасшему королевство Испания»[547], но не совсем в согласии с обычаями Северного Мидлсекса. Несомненно, когда Пеппер взял на себя присмотр за Энфилд Чейз, действующие лесники занимались обычным мошенничеством. Он заглянул в их сторожки, нашел в одной оленьи шкуры, в другой «ружье, стреляющее пулями», пришел к выводу, что они подпольно торгуют олениной, выгнал их из их жилищ и уволил, а на одного подал в суд за порчу леса[548]. Далее он занимался судебными преследованиями дровосеков и похитителей оленей[549].

В 1720 году Пеппер послал лесника объехать все фермы и дома в окрестностях Энфилд Чейз — таких, как Энфилд, Клэй Хилл, Поттерс Бар, Бентли Хит, Буш Феар, Саут Шит, Уинчмор Хилл — и доложить, если во дворах там обнаружатся какие-нибудь лесоматериалы. Найденную древесину (в виде «сучков и вершков», на обладание которыми жители деревни претендовали как на свое право) сочли краденой, и против целых тридцати четырех человек возбудили судебные преследования в суде герцогства[550]. В 1721 году в Энфилд Чейз было неспокойно, между лесниками и похитителями оленей часто происходили стычки[551]. Троих мужчин заключили в тюрьму на три месяца и приговорили к ежемесячным публичным поркам за то, что они рубили сучья в Энфилд Чейз для костра на рыночной площади в Энфилде в день Гая Фокса[552] в 1721 году. Джон Пеппер, периодически исполнявший должность мирового судьи, был одним из тех, кто вынес им приговор. Приговоренные ходатайствовали об освобождении от наказания ради их преданности Ганноверскому дому («со времен Революции было принято рубить дрова у нас в Чейзе… чтобы развести праздничный костер»); их петиция увенчалась успехом, а репутация Пеппера пострадала[553]. В том же году он осудил еще троих человек за кражу оленей; они получили стандартное наказание в виде года тюремного заключения и одного дня у позорного столба в Энфилде. Но когда они отбыли полный срок, Пеппер без всяких оснований приговорил их еще к одному сроку. В марте 1723 года, когда этих людей перевезли из Ньюгейта в Энфилд для дальнейшего наказания у позорного столба, в городе назревали беспорядки. Позорный столб охраняли конные гренадеры (Пеппер мог рассчитывать на поддержку графа Кадогана), которых оставили расквартированными в городке[554]. Колесо совершило полный оборот, и, похоже, простому люду пора было снова переходить на сторону Стюартов.

Браконьерство было исконно присуще Энфилд Чейзу. Но никто не пытался связывать его с какой-либо организацией «черных». Некоторые из правонарушителей, несомненно, были местными жителями, которых обидел Пеппер. Работника из Эдмонтона Джорджа Эббса, одного из трех заключенных в тюрьму в 1721 году, в 1715‑м судили за продажу леса из Чейза трем колесным мастерам из Тоттенхэма[555]. Минсхалл, фигурировавший в судебном приказе о явке на разбирательство (в соответствии с Черным актом) за стычку в октябре 1723 года, вероятно, был пекарем из Уинчмор Хилла, которого привлекали к ответственности в 1720‑м за то, что у него во дворе лежали дрова[556]. Уильям Гейтс (или Иейтс), эдмонтонский кузнец