Наследник огня и пепла. Том ХI. Кровь вассалов - Владислав Добрый

и солдаты шарили по закуткам, таскали бочонки вина, свёртки ткани, сундуки с зерном. Где-то смеялись маркитантки, подавая кружки и принимая их обратно пустыми. Вино текло рекой.

Я тоже перебрал. Чуть-чуть. Достаточно, чтобы позволить себе громко рассуждать о планах — о броске на земли Инобал, о том, что теперь нам по плечу идти прямо на их замок, через тот самый мост, где я когда-то убил отца Аста. Люди слушали с разными лицами: одни улыбались, другие переглядывались, третьи, похоже, просто радовались радовались тому, что их неплохо кормят и поят.

А утром меня встретила тишина.

Лагерь был наполовину пуст. Палатки, ещё вчера стоявшие тесными рядами, зияли прорехами. Лошади уведены, костры потухли. И на левом берегу Башенной реки, там, где начинались владения Инобал и их вассалов, тянулись в небо дымные столбы.

Армия ушла. Ушла брать почести, славу и — в основном — чужое добро.

Я только вздохнул. Вот почему мне так не хотелось снова на войну.

Я сидел на бревне и смотрел на пустые места лагеря. Вчера здесь было тесно, сегодня — просторно, как на погосте.

Волок подошёл, переминаясь с ноги на ногу. Он оглядел дымные столбы за рекой и сказал глухо:

— Они ушли. Без приказа.

— Ушли, — кивнул я.

Он сжал кулаки так, что костяшки побелели.

— Мы взяли замок, а теперь теряем людей. Как удерживать власть, если каждый идёт за своей наживой?

Я посмотрел на него. В его голосе звучала ярость, но и боль. Ему, выросшему в моей тени. Привыкшему к той дисциплине, что я почти неосознанно требовал от людей вокруг, казалось немыслимым, что можно бросить меня и обменять мое благоволение — на чужие подвалы, на пару монет, кубков и, если неслыханно повезет, лошадей.

— Вот почему, Волок, — сказал я тихо, — мне не хотелось возвращаться на войну.

Он кивнул и отвернулся. Но я успел заметить в его глазах бешенство. Думает, что сможет что-то изменить. Пусть попробует, это будет последним уроком.

Глава 18. Потоп

— Чуешь, как всё изменилось? — спросил я дядьку Гирена однажды утром.

Он потянул носом… вернее, попытался. Хлюпнул соплями и громогласно чихнул. Он простыл, чихал, наматывал сопли на кулак и выглядел таким угрюмым, что внушал людям ужас.

— Я чую лишь то, мой сеньор, что в большой армии нет порядка! — ответил он наконец. — А если вы про то, что наводнили эти земли разбойниками, так то правда. Такого беззакония я еще никогда не видел.

Я широко улыбнулся. Мы как раз ехали прямо по полям, мимо нескольких домов, обнесенных крепким на вид частоколом. Тут попадались деревья, даже целые рощи, не из фруктовых деревьев. Местные этим активно пользовались, с успехом заменяя в строительстве дерево камнем. Но и нам обилие дерева помогало не мерзнуть по ночам.

Дверь из толстых досок была разбита, вокруг бродили свиньи. Мужчина в цветовой накидке поверх стеганки следил, как двое — подросток и пожилая женщина, копают яму. Рядом лежали обезглавленные тела. Сжигать все трупы было уж слишком долго, и я закрывал глаза на то, что и все чаще просто обезглавливали, и закапывали. А часто обходились и без этого.

Во дворе виднелись кони, из за разбитой створки выглянул настороженный паж с взведенным арбалетом. Широко улыбнулся, увидев наши цвета, и вышел из-за укрытия. Судя по тому, что топот копыт полусотни боевых лошадей моих свиты когда мы приблизились уже метров на сто, они там хорошо погуляли этой ночью.

Гирен опять оглушительно чихнул.

Я не мог вылечить простуду, но изредка лечил его, чтобы облегчить симптомы. Это держало его в седле. Странное дело, но пока люди пьяные засыпали вокруг костров во время переходов, заболевших или обмороженных было сравнительно немного. А вот когда весёлые пирушки кончились, а подогретое вино с мёдом и местными травами, что давали лекари, стало лекарством, люди начали болеть один за другим.

В моей свите слегло не меньше десятка всадников. Из них всего трое рыцари, и всё же пришлось их оставить для выздоровления в первом же сравнительно крупном городке домов на сорок.

Куда хуже обстояло дело с пехотой. Там болезни к концу первой недели свалили хорошо, если не четверть.

Я был к этому готов. Два десятка лекарей, вдвое больше слуг, большие палатки из толстой шерстяной ткани; внутри — врытые столбы, к ним подвешены гамаки, жаровни греют воздух. Честно говоря, выглядело лучше, чем звучит. Обычно за два-три дня они возвращали заболевшего пехотинца обратно в строй. Справлялись.

Я потратил немало времени, выясняя про болезни в этом мире. Их было много, они были опасны, но обычно местные возбудители эпидемий напоминали скорее некую форму гриппа. Я же опасался чего-то вроде тифа или чумы — но их тут, похоже, нет. В городах случались массовые кишечные болезни, иногда даже с гибелью многих, но это, похоже, было связано с едой, водой и гигиеной, поскольку не распространялось дальше.

Самая страшная опасность больших армий моего мира — болезни — тут, по крайней мере пока, себя не проявила. Я слышал однажды в интернете, что до самого изобретения пенициллина солдат умирало в четыре раза больше от болезней, чем от ран.

Тут и с этим было получше: врождённая магия лечения серьёзно снижала последствия ранений. По большому счёту, если человек не умирал от раны в течение первых часов, его почти наверняка ставили на ноги.

Пока у меня умерло от болезней от силы человек десять — и то пехотинцев. С другой стороны, наш поход, если считать от лагеря у Башенного моста, продлился всего неделю.

Если верить купцам, до замка Балдгар — гнезда Инобал — было двенадцать дней пути. Но я был далёк от мысли, что мы прошли хотя бы половину. Во-первых, купцы считали дорогу по хорошо наезженному тракту, а я вёл армию широким фронтом. Благо тут были скорее направления, чем дороги. Древний тракт, по которому когда-то вёл отряд со мной вместе Старый Волк, лежал далеко восточнее, у подножия гор. Так что огромные толпы караэнской пехоты просто брели примерно параллельным курсом, расходясь веером, оставляя между собой расстояния в десять-двадцать километров.

Для этого незатейливого манёвра мне приходилось целыми днями носиться от одного отряда к другому, то подгоняя, то подправляя движение.

Разумеется, благородные всадники удачно этим воспользовались. И творили все, что хотели.

На флангах у меня шли две бранкоты, имевшие опыт