Проклятый Лекарь. Том 7 - Виктор Молотов

Конструкт словно почувствовал опасность. Остановился, развернулся, зарычал. Издал такой низкий, утробный звук, от которого мороз по коже пробегает. Как будто открылись врата ада и оттуда донесся приветственный рев.

И бросился прямо на строй военных. Двести килограмм мертвой плоти на скорости тридцать километров в час. Как таран. Как живой — точнее, мертвый — танк.

— Огонь! — скомандовал капитан.

Автоматы затрещали дружным хором. Пули впивались в мертвую плоть со звуком, похожим на удары молотка по мокрой глине. Фонтанчики черной жижи — застывшая кровь вперемешку с трупной жидкостью — взмывали в воздух.

Конструкт дернулся, зашатался, как пьяный. На секунду показалось, что упадет…

И продолжил бежать. Еще быстрее. Еще яростнее.

Мёртвый схватился за сердце, застонал так, словно это в него самого стреляли:

— Нет… моё создание… моя работа… три года подготовки…

Упал на колени прямо в грязь, хватая ртом воздух. Халат испачкался, но ему было уже плевать.

Кирилл дернул меня за рукав:

— Святослав Игоревич! Нам разве не надо поторопиться? Они же его уничтожат! Разнесут в клочья!

Я наблюдал за происходящим с профессиональным интересом. Как энтомолог, изучающий редкого жука. Или как театральный критик на премьере.

— Кого уничтожат? Труп? — спросил я спокойно. — Кирилл, это оживленная мертвечина. Уже мертвая. Попробуй убить то, что уже мертво. Все равно что пытаться утопить рыбу. Или сжечь пепел. Оксюморон в чистом виде.

— Но пули же…

— Делают дырки. И всё. Смотри внимательно — конструкт игнорирует повреждения. У него нет болевых рецепторов — нервы мертвы. Нет жизненно важных органов — сердце не бьется, легкие не дышат, печень не фильтрует. Можно изрешетить его как сито, превратить в швейцарский сыр — будет двигаться, пока есть энергия и целы основные двигательные узлы. Позвоночник, основные сухожилия, крупные мышцы. Все, что повреждено, я смогу восстановить. А вот насколько конструкт вынослив — это интересно.

— Но он же остановится?

— Когда энергия кончится. Или когда его разнесут на такие мелкие куски, что двигаться будет физически нечем. Но это долго и почти невозможно. У военных кончатся патроны раньше.

Конструкт тем временем добрался до военных. Схватил ближайшего — молодого лейтенанта, худенького паренька лет двадцати — огромными ручищами. Пальцы, толстые как сосиски, обхватили шею.

Поднял над головой, словно куклу. Лейтенант дрыгал ногами в воздухе, пытаясь вырваться. Бесполезно — это как пытаться вырваться из железных тисков. Которые к тому же мертвые и злые.

— А вот это уже серьезно, — я решил начать действовать и направился в гущу событий. — Сейчас шею свернет, как цыпленку. Кирилл, не отставай! Урок номер один — всегда успевай вовремя!

Глава 17

Я рванул вперед, концентрируя некромантическую энергию в руках. Холод пробежал по венам — знакомое ощущение пробуждающейся силы. Нюхль спрыгнул с плеча, забегал рядом, возбужденно поскуливая. Он вилял костяным хвостом так яростно, что стучал по земле.

Расстояние до цели — тридцать метров.

Успею.

Двадцать.

Должен успеть!

Десять.

Еще чуть-чуть!

Конструкт начал сжимать руки. Лейтенант захрипел, лицо из красного стало багровым, потом и вовсе фиолетовым. Глаза вылезали из орбит.

Пять метров.

Выбросил энергетическую плеть — невидимую обычным зрением, но яркую, как молния, в некромантическом спектре. Фиолетовая, с зелеными прожилками. Это было бы красиво, если бы не обстоятельства.

Обвил ею конструкт, дернул с со всей силой.

— СТОЯТЬ! — рявкнул я, вкладывая в голос всю силу, весь опыт, всю власть над мертвыми.

Голос прокатился по плацу, как гром. Даже живые вздрогнули. Птицы с криком взлетели с ближайших деревьев.

Конструкт замер, как статуя. Руки разжались, лейтенант упал на землю, хватая ртом воздух, подобно выброшенной на берег рыбе. Кто-то из солдат — санитар, судя по нашивке — оттащил его в сторону, подальше от конструкта.

Я медленно подошел ближе. Каждый мой шаг был отмерен, выверен. Демонстрация контроля. Чтобы показать всем — я здесь главный. Особенно одному мертвецу…

Конструкт стоял неподвижно, только мутные глаза следили за каждым моим движением. Как глаза загнанного зверя. Или безумца. Или того и другого одновременно.

— Спокойно, — сказал я уже мягче, протягивая руку. — Никто тебя больше не обидит.

Я положил ладонь на массивную грудь конструкта. Кожа холодная, липкая от формалина и трупного сока. Как прикоснуться к мертвой рыбе. Большой, двухметровой рыбе. Под пальцами чувствовались пулевые отверстия — десятки дыр, из которых сочилась черная жижа. Некоторые навылет — сквозь спину было видно.

Активировал некромантическое зрение на полную мощность. Мир потерял краски, стал черно-белым. Зато проявилась энергетическая структура.

В энергетическом спектре конструкт выглядел как клубок спутанных нитей. Полный хаос. Моя энергия — фиолетовые нити. Энергия Мёртвого — желтоватые, слабые, рвущиеся. Остатки собственной квази-воли — черные, хаотичные, мечущиеся как змеи.

Все переплелось в гордиев узел. Неудивительно, что бедняга взбесился — он же одновременно слушал три «радиостанции» на разных языках.

Я начал распутывать узлы. Медленно, методично, осторожно. Как сапер разминирует бомбу. Одно неверное движение — и конструкт окончательно сойдет с ума. Или развалится. Или взорвется некромантической энергией, и тогда всем в радиусе десяти метров не поздоровится.

Убрал чужеродные вливания Мертвого — благие намерения, но криво исполненные. Как заплатки на дырявом ведре — вроде и починка, но толку ноль.

Усилил собственный контроль — временно, только чтобы стабилизировать. Обмотал энергетическими нитями основные узлы — мозг, позвоночник, основные мышечные группы.

— Вот так, — прошептал я. — Хороший мальчик. Молодец. Кто у нас хороший конструкт? Ты хороший конструкт!

О тьма. Разговариваю с мертвецом, как с собакой. Еще по голове поглажу и косточку дам. Хотя косточку он бы съел — челюсти-то мощные.

Глаза конструкта начали светиться ровным зеленым светом — признак установленного контроля. Руки опустились по швам. Спина выпрямилась. Плечи расправились.

— По стойке смирно! — скомандовал я.

Конструкт вытянулся, как на параде. Идеальная военная выправка — видимо, мышечная память от того, чьи ноги использовали. Или руки. Или все вместе.

Плац взорвался аплодисментами.

Солдаты хлопали, свистели, кричали: «Браво!» Кто-то даже шапку в воздух подбросил — и получил от сержанта по затылку за нарушение устава.

Ох, слишком много сегодня солдат узнали мою тайну. Однако в верности этих людей сомневаться не приходится — Ливентали держат всех под строгим контролем.

Однако настораживает количество знающих. Всего один предатель — и эти сведения просочатся в инквизицию.

Словно сама судьба намекает: мне в любом случае