Анастас Микоян. От Ильича до Ильича. Четыре эпохи – одна судьба - Стас Намин

Интересно, что Октемберянский погранотряд, охраняющий один из участков армяно-турецкой границы, с 1939 года носит имя Анастаса Микояна, и связано это с тем, что в сентябре 1937 года Микоян посещал расположение этого отряда[179]. Возникает вопрос, почему во время работы пленума в Ереване Микоян оказался на границе с Турцией и провел там, судя по всему, четыре или пять дней.

Мы стали искать информацию и нашли довольно интересное исследование известного историка Станислава Тарасова, политолога, эксперта по проблемам стран Ближнего Востока и Кавказа, в частности по отношениям руководства СССР с М. Кемалем Ататюрком. С. Тарасов в своей статье «Почему не состоялась встреча между Сталиным и Ататюрком?» сообщает: «Есть сведения, правда документально не совсем подтвержденные, о том, что Сталин ранее имел свой “канал связи” с Ататюрком. Когда Сталин приезжал в 1925 году в Тифлис, то отправил для ведения переговоров с Ататюрком Георгия Орджоникидзе и Анастаса Микояна, а сам ожидал их возвращения в Тифлисе. Микоян тогда был членом ЦК РКП(б), а также секретарем Северо-Кавказского крайкома партии и одновременно членом Революционного военного совета Северо-Кавказского военного округа. Упоминается также и о том, что Микоян встречался с Ататюрком осенью 1937 года, когда приезжал в Армению»[180].

Если учесть эту информацию, то вся история становится более понятной и открывается с неожиданной стороны. Главной задачей Микояна в сентябре 1937 года было проведение секретных переговоров с М. Кемалем Ататюрком, возможно связанных с желанием Сталина изменить порядок прохождения советских судов через проливы Босфор и Дарданеллы. А пленум для Микояна служил как бы официальным прикрытием этих тайных переговоров. Поэтому формальное присутствие Микояна на пленуме – два часа накануне его закрытия – это заранее разработанная стратегия Сталина, а не самодеятельность Микояна. Вот почему мнение Микояна по поводу работы пленума и его результатов не имело для Сталина никакого значения. Не случайно в Ереван, помимо Маленкова и Литвина, был отправлен и Лаврентий Берия, глава Кавказского бюро ВКП(б). Берия также прибыл в Ереван 22 сентября. Его появление в зале заседаний очень удивило Микояна. То есть Микояну ничего не сообщили о приезде Берии, хотя статус члена Политбюро предполагал полное информирование. То, что Микоян не был предупрежден об участии Берии, косвенно доказывает тот факт, что Сталин отправил Микояна в Армению вовсе не для работы на пленуме. Если предположить, что Микоян 16–22 сентября пересек границу с Турцией и совершил авиаперелет, например из Карса в Анкару и обратно, тогда все сходится и по времени, и по смыслу. Микоян, как мы уже знаем, часто и активно использовал авиацию и был самым «летающим» членом Политбюро, и для него не составило никакой проблемы преодолеть по воздуху путь в 900 км до Анкары.

7

РЕКОНСТРУКЦИЯ

Москва

15 сентября 1937 года, 19.00

Анастас Микоян вошел в кабинет Сталина в семь часов вечера. Здесь уже находились Молотов и Ежов. Микояна это не удивило. Насколько он знал, и тот и другой ходили к Сталину каждый день.

Этих двоих Сталин держал очень близко к себе, ближе, чем всех остальных, гораздо ближе, чем Микояна. Разговор ему сразу не понравился. Начал Ежов. Сделал длинный обстоятельный доклад, негромко, но очень четко, обращаясь исключительно к Сталину, а тот неторопливо прохаживался по кабинету за спинами сидящих и иногда задавал вопросы. Молотов молчал, слушал. Речь пошла о борьбе с врагами в Армении. Ежов, раскрыв папку и сверяясь с записями, подробно доложил, что НКВД Армении уже проработал и составил списки лиц, подлежащих репрессиям. Эти списки теперь нужно было утвердить[181]. НКВД Армении запросил лимиты еще в июле: по первой категории – 500 человек, по второй – 1000[182]. Далее Ежов процитировал письмо первого секретаря армянской КП(б) Аматуни. Тот сообщал, что в республике уже арестовано 1365 человек, из них дашнако-троцкистов – 900[183].

– То есть, – уточнил Сталин, – они там у себя уже арестовали почти полторы тысячи?

– Так точно, – ответил Ежов. – Но я думаю, врагов там гораздо больше. Я не доверяю их спискам, их надо проверять, пересматривать и дополнять. Для меня ясно, что наши товарищи в Армении вовсе не борются с врагами, они заняты своими делами, они сводят счеты между собой. Нам нужно чистить кадры, а они пишут друг на друга доносы. Есть вопиющие случаи. Предыдущий первый секретарь Агаси Ханджян то ли застрелился сам, то ли его застрелил товарищ Берия.

Сталин перебил:

– У Берии я сам спрошу. Продолжай.

Ежов выдернул из своей папки еще одну бумагу.

– Второй странный факт. Недавно в Ереване был арестован председатель Совнаркома республики Тер-Габриэлян. 21 августа во время допроса он выбросился из окна с четвертого этажа и погиб[184].

– Думаю, он не выбросился, – сказал Сталин. – Его выбросили. Слишком много знал.

Тут он впервые за все время разговора повернулся к Микояну.

– Ты знаком с этим Тер-Габриэляном?

– Да, – ответил Микоян. – Мы вместе работали в Баку. Он занимался нефтью.

– А Ханджян? – спросил Сталин. – Ты знал его?

– Знал. Вместе учились в Эчмиадзине.

Сталин остановился за спиной Микояна.

– Ты знал их много лет и не понял, что они враги?

– У меня, – сухо ответил Микоян, – таких сведений не было.

– Понимаю, – сказал Сталин. – С тобой давно все ясно. Тебя больше интересует мороженое, чем политика. Придется спрашивать у Молотова.

Молотов выпрямил спину. Сталин продолжал ходить взад и вперед.

– Вот у нас, – произнес он с расстановкой, – есть ближайший сосед, Турция. И есть армянские дашнаки, которые турок ненавидят и мешают нам работать. Если мы, допустим, проведем решительную акцию, выявим всех активных дашнаков и уничтожим их, показательно разгромим, например расстреляем тысячу человек или две тысячи, это укрепит наши отношения с Турцией?

– Вполне возможно, – ответил Молотов. – Но самый лучший шаг к укреплению отношений – это ваша личная встреча с Мустафой Кемалем Ататюрком. Турки давно просят об этой встрече. Подавить армянских националистов не так важно. Главное – личный контакт с Кемалем. Встреча руководителей СССР и Турции переведет наши отношения на новый уровень. Пока что мы даем им больше, чем получаем. Мы продаем им оружие, у нас стажируются их офицеры. А что мы имеем взамен? Они нас унизили в Монтре на глазах всего мира. Нужна личная встреча, откровенно побеседовать надо.

– В твоей рекомендации, – сказал Сталин, – есть слабое место. Ты мне советуешь встретиться с Ататюрком, а сам его никогда в глаза не видел. Может быть, сначала нужно тебе с ним встретиться?

Молотов развел руками.

– Он не хочет говорить со мной, он хочет со Сталиным.

Сталин долго молчал.

– Политбюро, – сказал он, – сделает выводы из нашего разговора. А теперь тебя, товарищ Молотов, я не задерживаю. Товарища Ежова тоже.

Он еще не закончил фразу, как Молотов и Ежов поспешили встать – давно уже научились с полуслова улавливать волю вождя.

– А с Микояном, – добавил Сталин, – нам