Запад знакомится с Востоком. Представления средневековых европейцев о восточных народах - Геннадий Геннадьевич Пиков

хорошо знавший арабский, арамейский и древнееврейский, вначале одного из своих трудов говорит: «Во имя неба, оставьте нам Пифагора, Платона и Аристотеля и забирайте своего Омара, своего Алкабитиуса, своего Абензоара, своего Абенрагеля!». В XIII–XIV вв. в университете в Саламанке (также как в Болонье, Оксфорде, Париже и Риме) существовала должность преподавателя арабского языка, но в 1532 г., когда ученый из Нидерландов поинтересовался в Саламанке преподаванием этого предмета, один испанец ответил ему: «Какое тебе дело до этого варварского языка? Достаточно знать латынь и греческий. В молодости я был так же глуп, как и ты, и занимался арабским и древнееврейским, но я уже давно их забросил и всецело обратился к изучению греческого. Позволь и тебе пожелать того же».

В XVI–XVIII вв. в Европе происходил процесс медленного, ограниченного узким кругом специалистов накопления знаний об арабском Востоке и Исламе. В 1691–1698 гг. Людовико Мараччи осуществил первое научное издание Корана, переведя его на латинский язык и сопроводив пространными комментариями. В 1717 г. вышла в свет книга А. Релана «О магометанской религии» – история Ислама, которая изменила многие представления европейцев об этой религии. Под влиянием данного произведения написал свой труд «Жизнь Магомета» граф де Буленвилье.

В XIX в. мощная волна миграции европейцев на Восток открыла широкие возможности для непосредственного знакомства с новым миром. Круг знаний о жизни мусульманских стран, об их культуре и религии стал расширяться стремительно. Эрнест Ренан в то время писал об исламе так: «Нельзя вдвинуть действительность в столь простые категории. Например, мы Французы, мы – Римляне по языку, Греки по цивилизации, Евреи по религии. Факт происхождения, самый важный вначале, постепенно теряет свое значение по мере того, как великие исторические факты, именуемые греческим владычеством, римским владычеством, германским владычеством, христианством, исламом, возрождением, философией и революцией, по мере того, как эти события подобно мельничным жерновам перетирают первобытные разновидности человеческой семьи, заставляя их слиться в более или менее однородные массы».

Интерес к мусульманскому миру диктовался теперь практическими нуждами европейских стран. Становление исламоведения как самостоятельной научной дисциплины неразрывно связано с историей колониальных завоеваний. Интересно, что даже в ходе колониальной экспансии XIX–XX вв. религиозная символика занимала важное место в европейской идеологии. Так, взятие Алжира в 1830 г., архиепископ Парижа расценивал как «победу христианства над исламом». А во время Алжирской национально-освободительной войны (1954–1962) архиепископу Алжира Дювалю неоднократно приходилось осуждать попытки придать событиям религиозную окраску.

За последние десятилетия XX в. исламохристианский диалог получил новое развитие в связи со стремительным ростом мусульманской общины в Европе. По свидетельству архиепископа Марсельского Б. Панафьё, «когда-то мы встречали в Европе мусульман, теперь встречаем Ислам». Доля мусульман с 1950 по 2000 год выросла с 1 до 3 %, а их абсолютное число колеблется от 14 до 20 млн человек. Некоторые эксперты даже высказывают предположения, что истинное число мусульман в действительности значительно больше, чем это может быть документировано, и к 2050 г. мусульмане составят треть или даже половину европейцев. Так или иначе ислам уже стал второй по численности европейской религией. В центре столицы Норвегии – Осло, на площади Europaradeits, расположена забегаловка под немыслимым названием «Viking Kebab». И это не символ, как писал А. В. Журавский, это тенденция.

Если первая мечеть во Франции была построена в середине XIX века, то сейчас их возведено уже несколько тысяч. До Второй мировой войны в Германии, в тогда еще нацистском государстве, действовало не более десятка мечетей. А сейчас их число перешло рубеж в две тысячи. Практически в каждом городе Германии есть хотя бы небольшая мусульманская община. В западной части страны образовались даже целые мусульманские районы. В середине 1995 года в Риме состоялось торжественное открытие крупнейшей мечети Италии. Еще в 30-х годах минувшего столетия итальянский диктатор Бенито Муссолини соглашался на строительство такой мечети только при условии одновременного возведения католического храма в Мекке.

«Ислам – часть европейского наследия, европейской идентичности, – заявил некогда премьер Нидерландов Балкененде. – В Европе существуют не только греческая, римская и иудейско-христианская традиции, но также исламское и арабское влияние».

В XXI веке открывается новая страница в истории взаимоотношений Запада и исламского Востока. Какими они будут?

Современная медиевистика соответственно уже иначе, чем в средние века, подходит к проблемам изучения истории народов, контактировавших с Европой на границах христианского мира. Своеобразный завет Э. Ренана начал выполняться, когда взаимоотношения Европы и ислама стали исследоваться всесторонне. Активное участие мусульманских стран во Второй мировой войне, политические изменения в арабском мире после этой войны (создание государства Израиль и появление «палестинской проблемы», революция в Египте Г. А. Насера, свержение шахского режима в Иране, война в Афганистане, положение в Ираке и деятельность его лидера Саддама Хуссейна) обусловили интерес к настоящему и прошлому арабо-мусульманских стран. Появляются работы Нормана Дэниэля, Рене Генона, Уильяма Монтгомери, Р. Сауферна и других авторов, в которых стали выявляться различные аспекты нашей проблемы – исторический, научный, теологический. В 50—70-е годы в западной исламистике сложилось специальное направление, изучающее формирование и эволюцию представлений европейцев об исламе в средние века и Новое время (в массовом сознании, в литературе, теологии, наконец, в самом исламоведении). Наиболее значительными в этой области являются работы Н. Дэниеля, А. Мальвецци, Дж. Крицека, М. Родинсона, Р. Сауферна, А. Хаурани, Ф. Хитти, У. М. Уотта. В отечественном востоковедении по данной проблематике выделяются работы А. В. Журавского, М. А. Батунского, А. В. Сагадеева и др.

Стало формироваться мнение о едином средиземноморском мире. Эту мысль ярко выразил в свое время Максимилиан Волошин: “Европа, как чужеядное растение, выросла на огромном теле Азии. Она всегда питалась ее соками… После переселения народов Восток наводняет Средиземное море. Все три питающих корня Европы – Пиренейский, Апеннинский и Балканский – погружаются в животворящую влагу Ислама, и через них израненная и одичавшая Европа вновь наполняется силами жизни”. («Лики творчества»)

Многие востоковеды вообще склонны рассматривать ислам как часть западной цивилизации. По крайней мере, он был таковым, как утверждает Дж. Хадсон, в средние века, «когда граница между Европой и Азией проходила восточнее мусульманских земель». И в современную эпоху, по мнению Х. А. Р. Гибба, намечающееся сближение Европы и арабо-мусульманского мира есть не что иное, как процесс «реинтеграции единой западной цивилизации». Норвежский социолог Х. Станг, с марксистских позиций исследующий взаимоотношения мусульманского мира с западным, приходит к выводу, что Запад и ислам суть две полусферы единого интеллектуального мира».

В то же время некоторые католические и протестантские исламоведы продолжали рассматривать ислам как ересь. Так, Д. Макдональд считал кораническое учение разновидностью арианской ереси.

Упор все больше стал делаться на монотеистической миссии обеих религий. Второй Ватиканский вселенский собор