Запад знакомится с Востоком. Представления средневековых европейцев о восточных народах - Геннадий Геннадьевич Пиков

Твой Магомет, как каждому известно,

Спервоначалу был Христу привержен

И наше проповедовал ученье,

Но занесло его однажды в Мекку,

Где он вином упился невоздержно,

Свининой мерзопакостно объелся.

Кто видит Бога в нем, тот глуп безмерно.

(перевод Ю.Корнеева)

Иногда сирийские христиане называли мусульман «сектой Агари». Основываясь на отрывке из библейского «Послания апостола Павла Галатам» (IV, 21–31), они доказывали что мусульмане, будучи «сынами рабыни», изъяты из истории спасения.

Распространенным было представление о Мухаммеде как о колдуне или чародее, который магией и обманом разрушил церковь на Востоке.

Мухаммед представал иногда даже в качестве кардинала римско-католической церкви Махона (Мухаммеда), который после неудачной попытки стать папой бежал в Аравию и из мести основал там новую религию.

Широкое хождение в Европе приобрела легенда, согласно которой Мухаммед приучил голубя клевать у него из уха пшеничные зерна и тем самым убедил арабов, что это посланец святого духа, нашептывающий ему божественное откровение. Английский поэт ХV в. Джон Лидгейт, составивший описание жизни Мухаммеда, называет даже цвет голубя – молочно-белый. Современник Шекспира историк Уолтер Роли в своей «Всемирной истории» тоже приводит этот рассказ. И у самого Шекспира в «Генрихе VI» (Акт I, сцена 2) дофин Карл, обращаясь к Жанне д'Арк, восклицает:

Не вдохновлял ли голубь Магомета?

Тебя ж орел, наверно, вдохновлял!

(Перевод Е. Бируковой)

Экстраполировалась на ислам и христианская идея Троицы. Так, в жестах можно встретить утверждение, что мусульмане поклоняются триаде демонических существ или идолов – Маому (Магомету), Аполлену (Аполлону) и некоему Тервагану (см. «Песнь о Роланде», СLХХХVI, ст. 2580–2589). В «Короновании Людовика» (ХХ, ст. 622) к этим именам добавлено еще одно – Кагю. В «Песни о Роланде» (СLХХХVI, 2590–2591) мусульмане, потерпев поражение от Карла, в гневе вытаскивают из пещеры своих идолов, разбивают статуи Аполлона и Тервагана.

А Магомет повален в ров глубокий.

Его там псы грызут и свиньи гложут.

(Перевод Ю. Корнеева)

В английском языке слово «mammеt» (вариант «maumet»), образованное от «Mahomet»; приобрело значение сначала «идол», а затем «кукла», «марионетка». В последнем значении это слово употребляет Шекспир в «Ромео и Джульетте» (Акт III, сцена 5):

И вот имей плаксивую девчонку,

Пустую куклу, что в такой удаче

Изволит отвечать: «Не выйду замуж»

(Перевод Т Щепкиной-Куперник)

And then to have a wretched puling fool

A whining mammet, in her fortunes tender,

To answer: «I'll not wed, I cannot love».

Согласно другой христианской легенде, которую поддерживал еще в IХ в. епископ Кордовы Евлогий, после смерти Мухаммеда единомышленники пророка ожидали, что ангелы унесут на небо его тело, но вместо этого вдруг примчались собаки и стали терзать его. Именно поэтому, мол, мусульмане запрещают употреблять в пищу свинину и считают собак нечистыми животными.

Таким образом, для средневековой Европы ислам был верой врагов и неудивительно, что постепенно сформировался искаженный образ ислама. По мнению Филиппа Хитти, «любое сходство между конечным образом ислама, сформированным европейским сознанием, и действительностью – чисто случайно». Рене Генон добавляет, что искаженный образ ислама явился в немалой степени и результатом европейского шовинизма, сознательного стремления замолчать роль мусульманской культуры в развитии Европы.

В общих чертах традиционная христианская полемика с исламом преследовала цель продемонстрировать: 1) несостоятельность религии мусульман по сравнению с христианством; 2) необоснованность претензий Мухаммеда на пророческую миссию; 3) несостоятельность претензий мусульман на то, что Коран является словом Божьим; 4) аморальность образа жизни мусульман.

«В целом же в средние века в сознании европейцев сложилась примерно следующая картина ислама: вероучение Мухаммеда – ложь и сознательное искажение истины, это религия фатализма, нравственной распущенности и потворства страстям, религия насилия и жестокости»[241]. Соответственно дурному образу ислама противопоставлялся идеальный образ христианства как религии истины, строгой нравственности и мира, как веры, распространяемой убеждением, а не силой оружия. В то же время некоторые чисто христианские реалии, только со знаком минус, переносились на ислам. Как писал Уильям Монтгомери Уотт, «война света и тьмы – это звучит прекрасно, но теперь, после Фрейда, люди понимают, что тьма, приписываемая врагам, – это лишь проекция собственной тьмы, которую не желают признать. Так, искаженный образ Ислама следует рассматривать как проекцию теневых сторон европейца».

Мусульманское сознание по-своему реагировало и на христианство. Основы представлений о христианстве и иудаизме были заложены в Коране и хадисах. Они формировались соответственно уже в первый век существования ислама и с тех пор существенно не изменились. Чувство духовной избранности и превосходства своей религии и своего языка помогло мусульманам преодолеть гегемонию христианизированного мировоззрения на Ближнем Востоке. Мусульмане были искренне уверены, что они знают христианство лучше самих христиан, большинство из которых впало в заблуждение, неверно поняв или сознательно исказив то, чему их учил посланник божий Иса. В какой-то мере можно признать справедливым утверждение У. Смита, что «мусульмане не только ничего не знают о вере христиан, но даже не отдают себе в этом отчета». Хотя средневековый ислам дал образцы фундаментальных ересиографических сочинений (Абу-л-Хасана ал-Ашари, Ибн Хазма, Абу Мансура ал-Багдади, аш-Шахрастани), в которых можно видеть даже зачатки сравнительного религиоведения, однако в целом мусульманская апологетика в трактовке христианства не менее тенденциозна, чем христианская.

Надо заметить, таким образом, что и у мусульман наблюдается определенное искажение христианства как мировой религии. Они обвиняли христиан в том, что те утверждают наличие у Бога Сына и почитают, кроме Бога, святых, а также иконы, т. е. впадают в многобожие, и потому являются неверными. Традиционная исламская полемика с христианством сводилась к следующим пунктам: 1) искажение и фальсификация христианами Божественного Откровения; 2) вероучительные заблуждения христиан – вера в Божественную природу и Божественное сыновство Иисуса, учение о Троице как нарушающее единственность и единство Бога, учение о первородном грехе и искупительной жертве Христа; 3) заблуждения христиан в богослужебной практике – осуждалось как идолопоклонство почитание Иисуса, Марии и святых; таинства, а также различные литургические праздники порицались как недопустимые нововведения. В Коране все же нет ни одного упрека в адрес Христа и Богоматери, хотя этот текст и отрицает, что Иисус был больше, чем пророк и посланник.

С концом средневековья Ислам уже не воспринимался европейцами как серьезный интеллектуальный соперник. Былое восхищение всем арабским сменилось отвращением. Итальянский гуманист Джованни Пико делла Мирандола (1463–1494),