Хроника моей жизни - Савва (Тихомиров)

я окончательно разошелся с братом. Виною 1-го несчастия был отчасти я сам. Однажды брат увлек меня в гости к одному управляющему. Вы, может быть, знаете хоть по слухам, как в деревнях кутят, особенно управляющие и такие господа, каков мой брат. Меня вынудили выпить до 3-х рюмок водки, а главное, продержали до 5-ти часов утра. К 6-ти мы возвратились домой. Потом следовала до 7-ми часов мучительная бессонница, а в 10-м – увы! – припадок. После этого я 5 дней не вставал с постели. Затем, немного оправившись, поехал в Ливны, отослал в архив рапорт, и вот по возвращении оттуда целую неделю живу опять у брата, будучи занят, поглощен одними неудовольствиями, неприятностями, сплетнями и проч. и проч.

Теперь позвольте попросить вас выслушать и другую грустную повесть. Отношения мои с братом были дурны и прежде, были дурны всегда. Отношения его к маменьке и дочери были еще хуже. В настоящую свою поездку я мечтал все эти отношения уравнять и устроить, т. е. и отношения его к себе самому, и отношения его к семейству. Но, увы!..

И вот теперь, несмотря на то что жить семейною жизнью для меня будет тяжело, несмотря на то что в маменьке семейство брата теряет очень много и много, – я все-таки беру ее с собою. Оставить ее здесь было бы с моей стороны решительно бесчеловечно.

Извините меня, что я так долго занимаю вас описанием моих отношений к брату, изображением положения маменьки. Это единственный живой вопрос, который занимал и занимает меня, особенно в последние три недели. Голова моя до того подавлена, до того наполнена, занята положением брата и его несчастного, совершенно без вины гибнущего семейства, что я, кажется, ни о чем другом не могу ни думать ни рассуждать, ни говорить ни писать.

Прощайте, не знаю, когда доставлено вам будет это письмо. С искреннею любовью и почтением остаюсь навсегда преданный и навсегда благодарный вам А. Викторов».

Исправив и дополнив разными сведениями и объяснениями, согласно замечаниям высокопреосвященного митрополита Филарета, составленное мною в 1852 году краткое описание замечательнейших предметов Патриаршей ризницы и рукописей библиотеки, я снова представлял оное на благоусмотрение архипастыря, и он, одобривши мой труд, благословил представить оный на рассмотрение в Цензурный комитет. Посему я препроводил 14-го августа свою рукопись в Московский комитет для цензуры духовных книг, находящийся при Московской духовной академии, при прошении следующего содержания:

«Представляемую при сем, с соизволения его высокопреосвященства, Святейшего Синода члена, высокопреосвященнейшего Филарета, митрополита Московского и кавалера, рукопись: Указатель для обозрения Московской Патриаршей (ныне Синодальной) ризницы и библиотеки, покорнейше прошу рассмотреть и, если не окажется ничего противного правилам цензуры, одобрить к напечатанию».

На другой день, т. е. 15-го числа, писал я по этому случаю к одному из членов Цензурного комитета, отцу инспектору академии архимандриту Сергию – моему восприемному отцу по монашеству:

«По сыновнему дерзновению, осмеливаюсь беспокоить вас покорнейшею просьбою. Благоволите принять на себя труд рассмотреть представленную мною, с соизволения высокопреосвященнейшего митрополита, в ваш Цензурный комитет рукопись под заглавием “Указатель для обозрения Московской Патриаршей ризницы и библиотеки”. Это – труд, предпринятый и совершенный мною по воле его высокопреосвященства.

К вашему высокопреподобию обращаюсь с моею покорнейшею просьбою о рассмотрении этой рукописи, между прочим, и потому, что, в случае могущих встретиться при чтении оной каких-либо недоумений, вам удобнее, нежели кому-либо другому из членов Цензурного комитета, для разрешения этих недоумений обратиться к достопочтеннейшему А. В. Горскому, к советам коего не раз прибегал я при составлении моего Указателя, и которому известны замечания, какие изволил сделать мне высокопреосвященнейший митрополит, когда я представлял свое произведение на благоусмотрение его высокопреосвященства».

6-го числа сентября имел я честь получить от преосвященного митрополита записку следующего содержания:

«Примите, отец ризничий, труд доставить мне соборный свиток 1667 года, который нужно мне иметь пред глазами для исполнения предписания Святейшего Синода.

Сентября 6, 1854 года. Филарет, митрополит Московский».

Примечание. Соборный свиток 1667 года понадобился митрополиту, конечно, для исполнения указа Святейшего Синода от 19-го августа (№ 520) относительно обращения, по Высочайшему повелению, одной из моленных, находящихся на Рогожском кладбище, в православную или единоверческую церковь (см.: Собрание мнений и отзывов митрополита Филарета. Т. III, СПб., 1885. № 397. С. 562 и след.).

11-го октября писал мне из Московской академии бакалавр отец Порфирий:

«Ваша рукопись уже недели с полторы как отослана в Синод с объявлением, что нет причин, препятствующих к отпечатанию. Отец инспектор говорит, что он исправил некоторые только выражения, которые у вас, может быть, имеют технический смысл, но которые для благочестивого чувства представляются несколько возмутительными, например: “Спаситель или апостолы вышиты золотом или серебром”. Он отыскал еще неверность в разысканиях ваших о митре будто бы святого Иоанна Златоуста. У Карамзина действительно допускается это мнение. Но в летописи, на которую он ссылается, сделано пояснение, что надобно разуметь монастырь Иоанна Златоустого, а не лицо его, или, иначе, что она принадлежала Иоанну Новгородскому, а не Иоанну Златоустому. Это сомнение высказано также и в представлении Синоду».

Титульный лист «Указателя»

19-го числа писал мне профессор Вифанской семинарии Г.П. Быстрицкий:

«Другой уже месяц, как мы простились с Москвой, и в это время нередко мне приходило на мысль переслать к вам несколько строк хотя состоящих из одних благопожеланий, за неимением других предметов. Но все как-то не приводилось – то занятия, то, признаться сказать, леность мешали мне исполнить желаемое; притом и прошел день вашего ангела, и тут я не воспользовался прекрасным случаем. Простите меня своею обычною снисходительностью.

Но вот совершилось важное событие и в моей жизни. Я не могу не известить вас о своей радости: Господь благословил нас сыном Петром; вот две недели его жизни. Родился в самый день празднования святителям и чудотворцам Московским 5-го числа в 11 часов утра; здесь его рождение сопровождалось колокольным звоном (потому что только что кончился молебен). Видно, будет святителем… Но он родился так слаб, мал и худ, что нечего было взять в руки, потому что недоносок. Мы радовались и радуемся, что явился на свет по крайней мере живым. Оттого и крещение совершено было на другой день. Восприемником был наш отец ректор, а крестною – маменька, которую второпях мы выписали из Москвы. Младенец живет, а, по милости Божией, может быть, и жить будет. Мы надеемся; говорят, живут и недоноски.

К сожалению, у меня классов прибыло; видно, должности будут приращаться с семейством. Прибавка классов, впрочем, дело не важное; а главное – занятия