Хроника моей жизни - Савва (Тихомиров)

7-го декабря писал мне из Ставрополя на Кавказе смотритель духовного училища И.Б. Акимов, между прочим, следующее:

«Мы, живущие близко к театру войны, каждый раз получаем столько новых слухов о ходе ее, о храбрости наших христолюбивых воинов и о мудрой политике князя Меньшикова[80], что почти каждый день поем: с нами Бог, разумейте языцы и покоряйтеся…

На днях получены следующие известия: шестьдесят два корабля различных наименований и форм погибли от бури, бывшей 2-го ноября. Часть сего упомянута в газетах; более 5 000 тел выкинуто из моря на берегах Крымских. Неприятель будто бы от 19-го ноября снял осаду и спешит удрать, но мудрый военачальник – князь зорко стережет свою добычу, и многое множество слухов, самых отрадных и утешительных для нас.

Теперь у нас самые большие трусы не трусят уже и не опасаются за Севастополь.

Шамилю тоже недавно сбили рога на Кумыкской плоскости и на Лабинской линии, а то было он начал пакости деяти во многих местах, так что близ Ставрополя таскались его шайки и делали разбои верстах в пятидесяти и даже двадцати от Ставрополя. А в Моздоке увезли двух учеников училища среди белого дня. Они вышли на Терек, саженей 100 от Моздока, рыбы поудить, и теперь еще нету.

У нас зимы еще ничуть не было и все еще зелено, как будто весною, – и вот только теперь идет маленький снежок.

От всей души желаю вам всего лучшего».

21-го числа писал мне Абакумовский священник М.Д. Граменицкий:

«Приношу мою усерднейшую благодарность за присланную вами книжицу против западной церкви господина Муравьева. Чудное изложение! Великие мысли при этом малом объеме! Благодарю вас всенижайше за сей подарок. А катехизические поучения Скворцова обращаю вам назад, ибо они, тоже для меня очень интересные и полезные, были вами высланы мне еще в июле месяце, и я пользуюсь ими с усерднейшею к вам благодарностью, очень приятно и полезно. Сей же 2-й экземпляр оных благоволите принять себе обратно.

Если какие книги поинтереснее найдете по своему вкусу полезные для меня, благоволите выслать: в Великом посте поедет наш церковный староста в Москву, и я за оные вышлю вам деньги с моею величайшею благодарностию.

Ужасно хочется мне повидаться с вами лично, но не знаю, когда это случится. Разве не удастся ли побывать мне в Москве следующею весною, но и это еще предположение под влиянием обстоятельств.

Мои домашние все вам свидетельствуют всенижайшее почтение.

Да, позвольте еще вам выразить наши искренние ожидания: пора бы, думаем мы, вам уже получить степень архимандрита, вы давно оную заслужили; от души желаем вам поскорее получить оную – то-то бы приятно было для меня особенно услышать, что прежний мой искренний друг и теперь мой любезнейший кум – архимандрит! Но извините меня в излишней откровенности, я пишу как к другу и надеюсь, что все прикрыто будет снисходительностью».

Благожелание моего сельского друга относительно сана архимандрита совпало с мыслями моего столичного благожелателя, Успенского протопресвитера В.И. Заболотского-Платонова. Он, как член Синодальной конторы, не раз напоминал высокопреосвященному митрополиту о представлении меня к сану архимандрита; но владыка медлил этим представлением, выжидая, когда семинарское начальство будет ходатайствовать пред ним о награждении тем же саном его двоюродного внука, моего товарища по академии, инспектора Московской семинарии иеромонаха Игнатия.

Получив 19-го декабря от Кохомского зятя Ивана Ивановича Чужинина известие о тяжкой и безнадежной болезни его жены, а моей сестры Анны Михайловны, я писал ему в ответ от 22-го числа:

«Письмо ваше, посланное с господином Чаяновым, получено много 19-го сего декабря. Неутешительную весть сообщаете вы мне в письме своем.

Боже мой! какое тяжкое испытание для человека, когда, при его бедности, в его убогое жилище водворится еще тяжкая болезнь, и притом без видимой надежды исцеления! Где искать ему помощи, откуда ждать утешения? Искренно сочувствую и состражду вам, добрый мой Иван Иванович, в вашем затруднительном положении. Но чем помочь вашему горю? Какой совет могу подать вам? Обратиться к врачебным пособиям? Но знаю, что в вашем положении это дело не весьма легкое; впрочем, если есть возможность и удобность пользоваться советами какого бы то ни было врача, не теряйте времени и употребите для этого все усилия. Какие требуются в сем случае издержки, обратитесь с просьбою от моего имени к Петру Григорьевичу Безянову; он, надеюсь, снабдит вас нужным; а я, при первом же его прибытии в Москву, с благодарностию возвращу ему, что следует.

Но прежде и паче всего обращайтесь почаще с усердною верою и теплою молитвой к небесному Врачу душ и телес и тогда уповайте, что молитва веры, по обетованию Божественного Писания, спасет болящую. К вашей усердной молитве потщусь присоединить и я свои грешные мольбы к Господу о даровании здравия болящей сестре.

Во всяком же случае, да будет над нею и над вами всеблагая и премудрая воля Божия!

Приветствуя вас со всем семейством вашим с великим праздником Рождества Спасителя и усердно желая вам утешения от Господа, остаюсь с братскою к вам любовию».

В тот же день писал я и к ивановским родным:

«Приветствую вас с праздником Христовым, желаю благополучно встретить его и провести в радости душевной.

Получил я из Кохмы известие, что сестра наша Анна Михайловна крайне нездорова; и, сколько могу судить по описанию признаков ее болезни, она должна страдать чахоткою. Опасная и с трудом исцеляемая болезнь, особенно если она глубоко уже водворилась в тело. Что же остается нам делать с нею? Конечно, прежде всего надлежит обратиться с молитвою о помощи к Богу, но затем не мешает испытать и земные врачебные средства. Я знаю, что в Кохме нет ни врача, ни лекарств: нельзя ли найти это в Иванове? Здесь, кажется, есть и доктора, и аптека. Употребите, пожалуйста, со своей стороны какие можете меры; а денежные издержки пусть будут на мой счет. Об этом я пишу в письме к Ивану Ивановичу, которое при сем прилагается и которое прошу переслать к нему без замедления. Ведь грешно было бы нам не употребить зависящих от нас средств к возвращению здоровья бедной сестре.

Что до меня, то я, благодарение Господу, здоров и благополучен. Был, правда, немного болен простудою, но эта болезнь не к смерти: стоило только несколько дней посидеть дома, употребив приличные средства, и болезнь миновалась. В положении моем особенного пока ничего нет, но после нового года, может быть, что-нибудь и случится».

27-го числа писал мне отец Нифонт