Мелодия огня и ветра. Том 1 - Акили

повисла тишина. Вэй сказал правильные слова правителю, который понимает: ситуация на поле боя часто вынуждает идти на меньшие жертвы, чтобы спасти большее. Они столько раз играли в настольные игры и знали: холодный ум и безжалостные вычисления — то, что помогает одержать победу. Но как отцу… Вэй сказал жестокие слова.

— Прошу прощения, князь Венмин, молодой князь Вэйлин… — снова заглянул в шатёр генерал, да так вежливо и осторожно, словно это он тут гость.

— Что случилось?

— Разведчики подстрелили голубя, который летел из Редаута. Он нёс послание от принца Галена принцу Айварсу.

— Что-то важное?

Генерал коротко вздохнул. Он протянул клочок бумаги со словами:

— Мне очень жаль, князь, но здесь сказано, что молодого князя Сюнлина казнили в Железной тюрьме.

* * *

Сюн открыл глаза и тут же подавился спёртым воздухом. Грудь словно горела огнём. Пальцы болезненно дёргались. Три дня побоев Сюн пережил, лишь благодаря исцеляющему заклинанию воды, но сегодня Гален впустил в тесную камеру пламя.

Собственный надрывный крик до сих пор звенел у Сюна в ушах и царапал горло. Разум застыл в ледяном ужасе, когда ему выдёргивали из суставов пальцы, которыми он когда-то играл на флейте. Шею жгло как в стальной хватке. Сломанные рёбра впивались в грудь острыми кинжалами.

И… пламя. Казалось, Сюну хотели прожечь грудь и вырвать бьющееся в агонии сердце. И эта боль была невыносима.

— Убей, — прошептали тогда кровавые губы.

— Разумеется, убью, — послышался весёлый ответ. — Только завтра. Я отправил братцу голубя, что его драгоценный пленник уже казнён. А когда он явится разбираться, то узнает, что опоздал совсем чуть-чуть. Представляю, как будет кусать локти. Так что, будь добр, доживи до завтрашнего представления.

«Представления? Он будет снова пытать?»

— За что? — глупый вопрос, но измученный болью разум уже не сохранял ни ясность суждения, ни гордость.

Вместо ответа Сюн почувствовал на лице плевок.

— Ты просто трофей братца, которого я презираю. Который всегда презирал меня. С детства с высокомерной миной делал вид, будто он лучше меня во всём. А как я брал его игрушки, так сразу заводился. И с тех пор я их ломаю. Ничего личного, «князь».

— «Игрушки». Люди для тебя — игрушки, — бормотал Сюн, но его уже не слушали.

Люди Галена выволокли его из камеры, протащили по полу и вскоре бросили сюда — дожидаться смерти.

— Завтра всё закончится. Больше не будет больно, — неслышно прошептал себе Сюн и провалился в спасительный сон.

Но вскоре из дремоты его выдернул внезапный звук. Сюн даже разозлился: кто не даёт ему спокойно поспать в последний раз в его жизни и забыть про боль. Но звуки повторялись, и Сюн понял, что слышит насвистываемую мелодию. Она раздавалась то дальше, то ближе, металась из одной стороны в другую и с каждым разом всё выше и звонче, словно отчаянный зов.

Сюн из любопытства прислушался и понимание вспыхнуло в разуме ярким солнцем. Это же мелодия воды, которой он лечил раны. Её упрощённый вариант, который Сюн переписал под свой свист. Кто мог услышать её? Ведь Сюн лечился, когда вокруг никого не должно было быть. Кто её знает и повторяет сейчас?

Сюн прочистил горло, сглотнул и из последних сил засвистел в ответ. Свист снаружи прервался, а потом раздался совсем близко — точно за дверью. Сюн отозвался снова, но силы покинули его, и он снова провалился в беспамятство.

Его разбудили прохладные руки на лбу. Длинные волосы, щекочущие лицо. Капля, упавшая на ресницы. И тихий шёпот на самым ухом:

— Сюн, пожалуйста, очнись. Я здесь. Я рядом. Я пришла!

Он с трудом разлепил веки. В тусклом свете далёкого факела на Сюна смотрели тёплые, как две янтарные бусины, глаза.

— Кто?.. — попытался сказать он, но язык не слушался.

Но лишь от одного его слова на лице перед ним расцвела улыбка. Сюн почувствовал, как его обхватили за талию и подняли. Слух различил тихое:

— Идём. Я выведу тебя отсюда.

Сюн ничего не соображал, лишь переставлял ноги и позволял себя вести. Один коридор, другой. Несколько дверей. Когда над ним оказалось звёздное небо, а лёгкие вдохнули свежий воздух, разум на миг прояснился. После железных застенок осеребрённая луной ночь показалась ярким днём. Уцелевший глаз заслезился, и Сюн посмотрел на ту, что через плечо держала его руку.

— Ла…

— Ш-ш.

«Лань…»

Сюн смотрел на её сосредоточенное лицо и не мог вымолвить ни слова. Перед глазами всё шаталось, в голове опустело, разум отказывался рассуждать здраво, и только одна мысль держала его в яви: «Лань».

Она огляделась по сторонам и вздрогнула. Сюн проследил за её взглядом и рассмотрел эшафот. Лань тряхнула головой, и её шаги ускорились.

Сюн едва мог идти, и она почти тащила его на себе. Затем опустила на землю, снова огляделась и достала флейту. В ночной тиши разлилась короткая мелодия, и Сюн заметил слабое мерцание исчезающего щита. Затем открытый засов и снова путь.

Лань вывела Сюна к западной стене, где начинались деревья, и прислонила к одному из них.

— Твоя одежда… — сказала она уже громче, и Сюн посмотрел на свои обугленные и рваные одеяния, которые из белых превратились в грязно-бурые. На половине плеча и груди вообще не осталось ткани — только прилипшие с кровью клочки.

Лань сняла с себя плащ и накинула Сюну на плечи. Запахнула на груди, словно боялась, что ему холодно.

— Подожди меня здесь. Я сейчас, — пробормотала она.

Сюн вдруг испугался, что Лань уйдёт и не вернётся. Он потянулся за ней, но она уже скрылась в тёмной вуали ночи. Сюн остался один. Минуты тянулись невыразимо долго как ноющая в груди боль. Тишина пугала. В груди неистово билось сердце.

«Где ты, Лань? С тобой же ничего…»

Он услышал приближающийся стук копыт и напрягся, но вскоре узнал худую фигуру, которая вела под уздцы лошадь.

— Седла нет. Ты удержишься? — спросила Лань, но Сюн не отвечал, а просто смотрел на неё, словно на сон. — Сюн? Давай, я помогу тебе.

Она попыталась усадить его на лошадь, но Сюн начал соскальзывать. Лань подхватила, но не удержала, и они вместе упали на землю. Их глаза оказались так близко: медовые, словно закатное солнце, и синие, как сумеречное небо с бликом-полумесяцем. Лань замерла, а Сюн без сил уткнулся лбом в её плечо. Короткие мгновения под звёздной тишиной.

— …Сюн, — мягко сказала она, поглаживая его по волосам. — Ты весь горячий. Тебе нужно домой. Пожалуйста, постарайся встать.

Сюн не ответил. Он не открывал глаза, только чувствовал лицом прохладу её тела. Если