О Христе по-другому. Подлинный смысл Страстей Христовых - Франсуа Брюн

очереди изображать друг друга. При этом функционируют одни и те же зоны головного мозга: «Однако, между двумя этими условиями существенная разница: нижняя теменная долька правого полушария активируется тогда, когда субъекта изображает другой человек, а теменная доля левого полушария активируется ровно в противоположной ситуации, т. е. когда субъект сам изображает экспериментатора». Отметим, по ходу, что здесь мы наблюдаем то же соотношение, что и в практике психофании между «облегчающим» и «облегчаемым»[218]. Последующие опыты, уже без визуальных контактов, дали точно такие же результаты[219].

Эмпатия у мистиков

Натали Депраз справедливо замечает, по поводу все той же эмпатии, что у буддистов традиции махаяны сострадание прочувствовано гораздо глубже. Для этой методики не нужно никакого визуального контакта, хотя все-таки нужно усилие воображения[220]. Шантидева объясняет это так:

«Поставьте себя на место бедных жертв и примите на себя их страдания. Писания говорят, что, совершив это, вы сумеете сделать их боль своею. Сострадание к ним возрастет, и в итоге вы больше никогда не причините им никакой боли». Древние буддистские комментарии, которых цитирует Натали Депраз, полностью соответствуют той дыхательной технике, которую проповедовал недавно Далай-лама. Глубоко вдыхая и представляя себе страдания других, мы принимаем их на себя. Выдыхая, мы передаем этим людям благодатные чувства[221]. Но, по Далай-ламе, техника эта доступна лишь тем, кто уже достиг исключительно высокого духовного уровня. Много прекрасных цитат из буддистских авторов можно найти в книге Рене Груссе «По следам Будды»[222]. Многие из них я приводил в своей книге «Христос и карма»[223]. Конечно, вполне можно подвергнуть сомнению роль дыхания в таком взятии на себя страданий другого. Но сущность феномена связана, конечно, с мыслью, а в силе мысли вы уже имели возможность убедиться. Все укоренено в этой невидимой и недоступной (по крайней мере, до сих пор) для наших исследований силе, какой являются наши мысли.

И тут мы оказываемся в самой сердцевине мистики, так что, читая некоторые тексты, ощущаем, насколько близко они подходят к христианству, о чем я уже не раз говорил. А сейчас мне хотелось бы вам показать, что феномены эмпатии, если использовать этот простой термин, очень сложны и подразделяются на несколько уровней. Но, может быть, стоит воспользоваться каким-нибудь другим терминов, чтобы не вызывать возражений большинства психологов? Можно вспомнить о голограмме, морфических полях и т. д.

Но внесем ясность: в мою задачу не входит объяснение в научных терминах того, как именно воздействует это внутреннее присутствие, и как оно влияет с одного уровня на другой. Научные термины, к которым я обращаюсь, здесь всего лишь аналогии. Реальность остается за их рамками. Все эти научные гипотезы просто позволяют мне наглядно показать, что гипотеза о таком воздействии в духовной жизни не абсурдна, а совсем наоборот.

Прежде, чем привести вам несколько примеров эмпатии у мистиков, мне нужно предупредить читателя, что я даю этим мистикам титулы «святых» или «блаженных» тогда, когда церковь признала их таковыми, и когда я об этом осведомлен и согласен. Иногда я не в курсе продвижений в этой области. Но я привожу здесь также и свидетельства многих мистиков, официально не признанных Католической церковью. Такое непризнание может быть связано с тем, что в их жизнях могут быть спорные, сомнительные моменты, когда патология смешивается с воздействием Божиим, но иногда все еще проще и дело лишь в том, что до сих пор ни один орден и ни одна религиозная организация так и не взялись за их канонизацию. Святость некоторых была признана церковью целые века спустя после их смерти: например, Дунс Скот, современник св. Фомы Аквинского и св. Бонавентуры, был причислен к лику блаженных Иоанном-Павлом Вторым в 1993 году, а св. Жанна д’Арк умерла в 1431, а канонизирована в 1920. Конечно, и до канонизации они уже были святыми. Кроме того, и само это официальное церковное признание тоже не имеет в моих глазах абсолютной ценности. Если многочисленные святые так до сих пор и не вписаны в церковный календарь, то зато есть другие, которым там явно не место, несмотря на канонизацию, как например, Хосе-Мария Эскрива де Балагер, основатель католической секты Opus Dei. Или же причисление к лику блаженных в 1998 году кардинала Штепинака папой Иоанном-Павлом Вторым, ставшее настоящим скандалом. Таким же скандалом стала и беатификация папы Пия XII: если подлинные причины замалчивания им массовых убийств евреев еще можно хоть как-то обсуждать, то его утаивание массовых убийств православных сербов католиками-хорватами не имеет никаких оправданий.

Итак, после таких пояснительных замечаний, приведем несколько конкретных примеров той помощи, которую мистики оказали своим современникам, взяв на себя их болезни или искушения. Очевидно, что в каждой из последующих главок я мог бы привести гораздо больше примеров. Но здесь возможно представить лишь очень краткую антологию.

Анна-Екатерина Эммерих (1774‒1824)

Это было одной из миссий блаженной Анны-Екатерины Эммерих, родившейся в вестфальской деревушке в одном скромном крестьянском семействе. Она знаменита в первую очередь тем, что испытала на себе Страсти Христовы, знаком чего стали стигматы, а также своими видениями, прослеживавшими историю человечества от Адама и Евы, но относившимися также и к жизни Пресвятой Богородицы[224], и к Страстям Христовым[225]. Но, как и у многих других мистиков, в ее жизни то и дело случаются паранормальные феномены. Здесь нас интересует, главным образом, полученная ею миссия брать на себя болезни и немощи других людей, мгновенно испытывавших при этом облегчение. Заметим сразу, что болезнь или физическое испытание, как правило, является не только страданием, но и искушением для того, кто его испытывает, или для его окружения: искушением бунта, замыкания на себе, эгоизма и т. д.

Результат нам описал доктор Вильгельм Везенер: «Если мне придется рассказать о ее секретах, то вы будете потрясены и заплачете от сочувствия, узнав, как тяжко страдала бедняжка. Все попытки облегчить ее положение ни к чему не приводили, потому что, как только у нее отнимали крест, она тут же оказывалась в еще более тяжелом положении, взвалив на себя вместо одного креста два… Большая часть ее болезней проистекала от того, что она добровольно брала на себя страдания своих друзей, изливавших ей свои печали и вверявших себя ее молитве. В своих экстазах она говорила об этом, как о работе, и часто предсказывала, когда она закончится. Когда сознание к ней возвращалось, она обычно не помнила того, что говорила, как и всего, что затрагивало ее личность»