Дресс-коды. 700 лет модной истории в деталях - Ричард Томпсон Форд

Габи Финлэйсон не пустили на танцы в средней школе Лоун-Пик в Хайленде, штат Юта, потому что на ее платье длиной до середины икр с открывающим плечи воротником халтер – нечто подобное могла носить Дорис Дэй в голливудской комедии 1950-х годов – не было положенных бретелей шириной 2 дюйма (5 см).

Когда 16-летняя ученица из Флориды Миранда Ларкин пришла в школу в юбке, которую администрация сочла слишком короткой, ее заставили надеть желтую футболку огромного размера с надписью «Нарушитель дресс-кода»[449]. В 2013 году в Петалуме, Калифорния, в школе устроили специальное собрание для девочек, чтобы объявить о запрете на штаны для йоги, легинсы и облегающие джинсы[450].

Подобные строгие дресс-коды могут показаться откатом в прошлое, но на самом деле они становятся все более и более популярными. В 2000 году 46,7 % американских школ ввели «строгий дресс-код». К 2004 году так поступили уже 58,5 % школ[451]. Растущее число школ поднимают «строгость» на новый уровень. К примеру, в 2014 году средняя школа Нью-Тоттенвилл на Стейтен-Айленде ввела новый дресс-код одежды для успеха, который запрещал шляпы, банданы, худи, очки от солнца, топы на тонких бретелях, топы с воротником халтер и обнаженную середину тела.

5 сентября 2014 года 100 учащихся отправили в офис директора за нарушения дресс-кода, а затем закрыли в школьной аудитории, пока не приехали их родители с другой одеждой, соответствующей дресс-коду. За первые две недели 200 учащихся оставили после уроков за нарушения дресс-кода.

Защитники подобных строгих дресс-кодов настаивают на том, что многие подростки проверяют границы приличий, надевая, как им прекрасно известно, неподобающую одежду. Некоторые исследователи предположили, что дресс-коды могут способствовать процессу обучения, запрещая ненужные отвлекающие моменты[452]. Как и школьная форма, они могут помочь администрации бороться со школьными бандами и группировками и сократить случаи публичного унижения, связанные со статусом и телом.

Даже то, что может показаться неоправданно строгими ограничениями, это зачастую на самом деле попытки внести ясность. Практические правила регулируют длину юбок и шорт: к примеру, хорошо известное «правило кончика пальца» предусматривает, что длина этих предметов одежды должна быть не выше уровня кончиков пальцев ученицы, когда та стоит с опущенными руками, тогда как широко используемое «правило кредитной карты» определяет, что рубашки не могут быть расстегнуты ниже, чем на расстояние, равное длине кредитки от горла[453].

Дресс-коды, требующие, чтобы рубашки прикрывали ключицы, возможно, имеют то же основание, что и практические правила. Мало кто испытает возбуждение при виде женских ключиц, но, возможно, дело не в этом. Скотт Хоукинс из средней школы округа Вудфорд сказал так: «В самой ключице нет никакой магии… Это всего лишь точка отсчета»[454].

И даже если дресс-коды выходят за рамки запрета самой шокирующей одежды, они учат школьников важности презентабельной внешности и готовят их к безжалостному миру труда. Один из самых неоднозначных среди недавних школьных дресс-кодов может быть понят именно в таком свете. Карлотта Отли Браун, директор средней школы Джеймса Мэдисона в Хьюстоне, Техас, дала повод для заголовков, когда утвердила дресс-код для родителей учеников, запретив бигуди, легинсы, пижамы, нижние сорочки и шапочки для душа на территории школы.

Браун отметила, что взрослые, которые приходят на территорию школы в неподобающей одежде, показывают плохой пример детям. «Вы первый учитель вашего ребенка, – написала она в письме родителям учеников, объясняя появление дресс-кода. – Мы хотим, чтобы они знали, что уместно, а что неуместно…»[455]

Возмущенные родители и сторонние комментаторы обвинили Браун в снобизме, бесчувственности, «политике респектабельности» и даже в расизме (многие из учеников школы латиноамериканцы и негры, сама Браун негритянка). Кандидат в члены городского совета Хьюстона утверждал, что Браун следует уволить, жалуясь на то, что «большинство родителей, судя по всему, не смогут соответствовать этому дресс-коду»[456].

Председатель Федерации учителей Хьюстона сказал, что дресс-код был «классовым», и добавил: «Должно быть, у этого директора школы достаточно денег и времени, чтобы каждую неделю ходить к парикмахеру и укладывать волосы… Кто вы такая, чтобы судить других, у кого, возможно, нет таких возможностей?»[457] Браун твердо стояла на своем, настаивая на том, что дресс-код требует усилий, а не значительных финансов. Она подчеркнула, что многие из родителей учеников не наденут неподобающую одежду «в церковь. И, говоря откровенно, [они бы не надели такую одежду] для вечернего выхода в город… Это учебное заведение… [определенная одежда], позволительная дома, в кругу семьи… и недопустима на территории школы»[458].

Идея дресс-кода для родителей детей школьного возраста может быть заразительной: представитель штата Теннеси Антонио Паркинсон предложил проект закона, который определит дресс-код для родителей детей в общественных школах всего штата. «Есть родители, которые приходят в школу в нижнем белье… Представьте, как будут дразнить и унижать их детей», – сказал он[459].

Кто бы что ни думал о дресс-коде для родителей, предложенном директором Браун, нельзя не восхищаться ее убежденностью: относительно легко заставить подчиняться дресс-коду детей, которые не могут ответить, но требуется мужество, чтобы указывать взрослым людям, избирателям и налогоплательщикам, что надевать. Неудивительно, что большинство школ ограничиваются дресс-кодом для детей.

К сожалению, дети особенно уязвимы, когда речь идет о тревогах по поводу собственного тела, и это беспокойство неоправданно строгие дресс-коды могут спровоцировать и усилить. Осенью 2018 года, когда я проводил исследования для этой книги, я выступал на публичном обсуждении школьных дресс-кодов в Вашингтоне, округ Колумбия. Среди собравшихся были блестящая и обаятельная ученица старшей школы, которую несколько раз отправляли домой из-за нарушений дресс-кода, школьный администратор из общественной школы, адвокат из Национального центра юридической помощи женщинам и воспитатель из некоммерческой организации, помогающей молодым женщинам из группы риска.

Дискуссия развернулась вокруг публикации доклада под названием «Дресс-кодированные»[460], в котором обсуждалась несправедливость ужесточения дресс-кодов. К примеру, в школах с самым высоким процентом чернокожих учащихся были, как правило, самые строгие дресс-коды, а также в тексте самих правил и в их применении ужесточение по большей части касалось девочек. Чернокожие девушки подвергались самым серьезным штрафам, они чаще всего сталкивались с дискриминационным ужесточением и без того ориентированных на половую принадлежность правил, регулировавших длину юбок, размер декольте и вводивших запрет на штаны для йоги, а также запрещавших все прически и головные уборы, которые обычно носят чернокожие женщины. Старшеклассница, принимавшая участие в обсуждении, трогательно описала свой опыт, когда она достигла подросткового возраста.

Ее и без того смущало меняющееся тело, а тут ей еще пришлось столкнуться с новым, нежелательным вниманием школьных администраторов, которые критиковали ее за ношение одежды, которая всего несколькими месяцами ранее никого не волновала.

На бумаге школьные дресс-коды могут выглядеть одновременно разумными и направленными на всех школьников. Им должны подчиняться и мальчики, и девочки, дресс-коды запрещают одежду, которую обычно носят представители того или другого пола: к примеру, майки без рукавов и бейсболки с оскорбительными надписями, которые часто носят парни, и очень короткие шорты или глубоко вырезанные топы, которые обычно предпочитают девушки. К сожалению, на практике ужесточение дресс-кодов почти всегда направлено на девушек.

К примеру, 90 % из 200 учащихся, не прошедших проверку на соответствие дресс-коду в средней школе Нью-Тоттенвилл, были девушками[461]. И в этом неравенстве нет ничего удивительного, так как причиной ужесточения дресс-кодов часто становится убежденность в том, что женское тело по природе своей призвано отвлекать. К примеру, Джим Бэйзен, директор Плимутской христианской школы в Гранд-Рэпидс, штат Мичиган, отстаивал дресс-код, регламентирующий одежду девушек, как способ защитить их от парней: «Большое количество обнаженного тела… это сексуальное отвлечение для парня… [и] приводит к тому, что он обращается с женщинами как с сексуальными объектами…»

Он обвиняет женский соблазн, которому невозможно противостоять, так, словно мужское либидо не поддается контролю: «Ожидать, что парни не будут смотреть на юных леди в рубашках, открывающих ложбинку на груди, в коротких юбках, облегающих брюках/легинсах, очень коротких шортах или узких юбках, это все равно что гулять под дождем и ожидать, что не промокнешь…»[462] Школьные администраторы часто утверждают, что