Дресс-коды. 700 лет модной истории в деталях - Ричард Томпсон Форд

«Я ношу длинные волосы… Спереди они ниже ушей, сзади ниже воротничка, они уложены по современной моде, соответствуют моему образу и согласуются со вкусами моей возрастной группы», – написал он в 1973 году в связи с его жалобой о сексуальной дискриминации[406].

В ранние годы применения Статьи VII суды приходили к противоречивым заключениям по поводу подобных дресс-кодов. Некоторые полагали, что дресс-коды, направленные на представителей одного или другого пола, были дискриминирующими. К примеру, в 1971 году в Огайо суд постановил, что General Mills Company незаконно дискриминировала своих работников, требуя от мужчин на производстве продуктов коротко стричь волосы, тогда как женщинам разрешали носить длинные волосы, убирая их в специальную сетку[407]. В 1972 году суд в Калифорнии постановил, что, хотя работодатель имеет право устанавливать разные дресс-коды для разных видов работы, любой дресс-код должен применяться ко всем работникам данной рабочей категории вне зависимости от пола[408].

Но другие суды сочли, что разный дресс-код для разных полов это всего лишь проявление здравого смысла, и постановили, что подобные дресс-коды законны, если они не нарушают право на равный труд. К примеру, в 1972 году калифорнийский суд постановил, что закон о дискриминации на рабочем месте не запрещает «общие правила работы по найму… если… экономический эффект для сотрудника был ничтожным… единственно потому, что [сотрудник-мужчина] хочет носить волосы длиннее, чем предписывают правила компании»[409].

Точно так же суд в Вашингтоне, округ Колумбия, в 1972 году высказал мнение, что закон запрещает только «устаревшие и неоправданные сексуальные стереотипы… ставящие один пол в явно неблагоприятные условия… Конгресс этим законом не поставил перед федеральным судом задачу решать, [приемлемы ли] волосы длиной до воротника или на полдюйма ниже»[410]. И федеральный суд в Джорджии в 1972 году определил:

«Нет ничего неоправданного в ожидании работодателем различий во внешнем виде мужчин и женщин. И эти ожидания не указывают на [дискриминирующее] обращение с тем или иным полом… [Если мы будем придерживаться противоположного мнения] то из этого логически следует, что работодатель не смог бы запретить мужчинам, если они того захотят, носить платья, поскольку работодатель разрешил женщинам носить платья… Этот суд… не станет частью… смехотворного, незаконного посягательства на… право предписывать разумные стандарты внешнего вида, основанные на знании нравов общества»[411].

В деле Джеральда Фэйгана суд, как и большинство федеральных судов с того времени, разделил это мнение. Жалобу Фэйгана отклонили. С тех пор стало установленным законом, что работодатели могут устанавливать дресс-коды по половому признаку при условии, что они «не унижают» и «не являются неравномерно тягостными» для одного пола. К примеру, когда репортера из Сан-Франциско Кристину Крафт наняли вести раздел «Женщины в спорте» CBS Sports Spectacular на национальном телевидении в конце 1970-х годов, менеджеры заставили ее перекраситься в блондинку и сильно краситься. В новом образе она чувствовала себя некомфортно, и эту часть передачи в конце концов закрыли.

А когда в 1981 году телеканал из Сент-Луиса KMBC нанял Крафт как соведущую вечерних новостей, она прямо сказала менеджеру, что не хочет проходить через еще одно преображение.

Тем не менее KMBC нанял консультантов по имиджу, чтобы они изменили гардероб Крафт и ее макияж. А когда фокус-группа решила, что преображение неудовлетворительное, канал ее уволил[412]. Крафт обратилась в суд с иском о сексуальной дискриминации и указала на то, что никого из ведущих-мужчин не подвергали подобным преображениям и не заставляли придерживаться определенных стандартов внешности.

Хотя канал предписывал мужчинам сбросить вес, изменить прическу, сменить очки на контактные линзы и носить хорошо сидящую одежду, для Крафт стандарты были намного жестче. К примеру, консультант по имиджу сказал Крафт не надевать один и тот же наряд чаще, чем один раз в три-четыре недели, тогда как мужчины могли надевать один и тот же костюм дважды на одной неделе, меняя только галстук.

По утверждениям канала, стандарты для Крафт были более высокими из-за требований аудитории: «Зрители… критикуют женщин за внешний вид перед камерой более строго, чем мужчин, и… одежда женщин более сложная и взыскательная». Канал утверждал, что это не его вина: «Этого требует общество».

Федеральный суд отклонил жалобу Крафт и постановил, что «правила, касающиеся внешнего вида, делающие различия на основании пола» законны при условии, что «стандарты разумны и применимы к обоим полами одинаково. Хотя мы полагаем, что записи показывают излишний акцент KMBC на внешность, мы не платформа для обсуждения противопоставления внутреннего содержания внешнему виду в телевизионной журналистике… Стандарты внешности KMBC были обусловлены исключительно нейтральными профессиональными и техническими соображениями, а не какими-либо стереотипными понятиями о роли женщин и их имидже»[413].

Сложно не прийти к выводу, что подобные «нейтральные профессиональные соображения», основанные на гендерных ожиданиях публики, часто вынуждали работодателей принимать и усиливать «стереотипные понятия роли женщин и их имиджа». На практике, – если не в принципе, – закон часто это разрешал, как это произошло в случае с Кристиной Крафт. Но существуют границы. К примеру, когда бухгалтерская фирма Price Waterhouse отказалась повысить Энн Хопкинс, многообещающую и высококвалифицированную кандидатку до статуса партнера, одной из причин отказа фирма назвала ее гардероб.

Партнеры рекомендовали ей еще раз попытать счастья на следующий год, а пока «двигаться более женственно, говорить более женственно, одеваться более женственно, пользоваться декоративной косметикой, укладывать волосы и носить украшения»[414]. Хопкинс не считала существующий de facto дресс-код справедливым. На самом деле она полагала, что он подрывает ее полномочия, затрудняет выполнение работы. Поэтому она подала иск по поводу сексуальной дискриминации и дошла со своей жалобой до Верховного суда США в 1989 году, вдохновив в процессе изменить закон. Судья Сандра Дэй О’Коннор, тогда единственная женщина в Верховном суде, указала на то, что Price Waterhouse потребовала от Хопкинс действовать в соответствии с гендерными стереотипами, чтобы двигаться вверх по карьерной лестнице.

Хуже того, гендерный стереотип был несовместим с превалирующими нормами профессионализма, полномочий и компетенции. Хопкинс оказалась заложницей «Уловки-22»: ей нужно было подтвердить гендерные стереотипы, чтобы получить продвижение по службе, но те же самые стереотипы подрывали доверие к ней как к профессионалу у коллег и клиентов, на которых она должна была произвести впечатление, чтобы преуспеть. Хопкинс выиграла дело в Верховном суде.

Этот процесс привел к тому, что в 1990 году конгресс принял поправку к закону о гражданских правах, чтобы усилить их защиту. Мнение судьи О’Коннор остается очень влиятельным и как интерпретация закона, и как констатация вызовов, с которыми сталкиваются работающие женщины. И все же закон и женщины, рассчитывающие на него, остаются в сложном и неопределенном положении. Несмотря на дело Price Waterhouse, когда бизнес намеренно продает сексуальную привлекательность, работодатели могут настаивать на том, чтобы сотрудники выглядели и одевались соответственно. К примеру, рестораны Hooters нанимают на работу в качестве официанток только женщин, которые обязаны носить короткие оранжевые шорты и обтягивающие топы с глубоким декольте.

По мнению компании, «суть нашего бизнеса – это девушки Hooters… Они проходят кастинг на роль, и после приема на работу они должны сохранять гламурную внешность… чтобы обеспечить уникальный имидж Hooters»[415]. С точки зрения закона, это сомнительно.

Но эротизированные «девушки Hooters» никуда не делись, несмотря на многочисленные жалобы и расследование федеральной комиссии по равным возможностям на рабочем месте.

До Hooters были клубы Playboy в 1960-х и в 1970-х годах. В 1963 году молодая Глория Стейнем написала разоблачительную статью под заголовком «Рассказ кролика» о своем недолгом пребывании в роли Кролика Playboy с описанием своей униформы:

«Она выдала мне костюм из ярко-голубого атласа. Он был настолько тугой, что застежка-молния захватила мою кожу, когда она его застегивала на спине… Низ был вырезан так высоко, что были видны тазовые кости и добрых пять дюймов незагорелой задницы.

Корсет на талии заставил бы побледнеть Скарлетт О’Хару, и вся конструкция подталкивала остальную плоть вверх, к груди. Я была уверена, что попытка нагнуться грозит неприятностями… На голову мне водрузили голубой атласный обруч с ушами Кролика Банни того же