Любовные истории в Стране восходящего солнца - Юлия Алексеевна Чернышёва

и трогательном событии, а Такэмото Сабуробэй второй тут же переложил историю, создав «Пленительное облачение танцовщицы». Параллельно почтенной публике была представлена пьеса «Вновь пробудившаяся любовь Аканэ». Как и в случае с творениями Тикамацу, изначально воплощение сюжета проходило в театре Дзёрури, а некоторое время спустя оказывалось на подмостках театра кабуки.

Интересно, что название театра, прославившего наших героев, напрямую связано с древней романтической историей о красавице Дзёрури и славном Минамото Ёсицуне. Кукольные представления были известны в Японии еще с конца ХI века, и изначально их значение было сугубо духовно-просветительским. Постановки Сэккё-буси занимались разъяснением сутр для малосведущих простолюдинов, и повествователь, пощипывая струны сямисэна, заунывно сообщал народу, что именно хотел сказать Будда по тому или иному поводу. Но к ХVII веку все меняется. Статичные куклы превращаются во вполне сложные творения, они способны двигать пальцами рук, хмурить брови и вращать глазами. Каждой из них управляет команда кукловодов, облаченных в черное (зритель как бы их не видит). Струны сямисэна рвут душу, а рассказчик представляет невиданный прежде театр одного актера: он надменный аристократ, он бандит с большой дороги, он мятущийся юноша, он влюбленная куртизанка, он невинная девушка. Он воистину многолик, он хозяин людских сердец.

Кукольноый спектакль о знаменитых влюбленных-самоубийцах в театре бунраку

В 1675 году в Киото открывается новый кукольный театр под названием Мандзю-дза. Во главе предприятия стоит известный певец-рассказчик Удзи Каганодзё. Может, сейчас никто бы и не вспомнил этого лицедея, но Удзи совершил большое дело, он открыл для зрителей пьесы, которые написал уже знакомый нам Тикамацу Мондзаэмон. То, что представлялось народу до начала этого плодотворного сотрудничества, обычно называют «старые дзёрури». Сам Мондзаэмон говорил: «Старые дзёрури похожи на нынешние похоронные речи – нет у них ни цветов, ни плодов. С самого того времени, как начал я сочинять, я вложил все свое сердце в мои труды, потому и удалось мне поднять дзёрури на небывалую доселе высоту».

Высота и в самом деле небывалая, раз до сих пор мы глядим в это волшебное зеркало, и давно ушедшие влюбленные снова оживают и снова готовятся совершить непоправимое.

Токубей и О-Хацу, Аканея Хансити и Миноя Санкацу, Дзихей и Кохару… Последние прославились тем, что тоже совершили синдзю, а Тикамацу Мондзаэмон создал «Самоубийство на острове небесных сетей». Читатель может и сам составить приблизительную схему, по которой развивались события. Торговец бумагой и женатый человек Дзихей посещал веселый дом и влюбился в тамошнюю красавицу Кохару. Она влюбилась в него, было написано 29 священных обетов верности и любви. А дальше все, как обычно. Дзихей разрывался между долгом и любовью, в квартале развлечений появился богач и пошляк некто Тахей, человек мерзкий и жестокий, пожелавший выкупить Кохару. И кончилось все, как всегда, очень печально. Необычный сюжетный поворот, не встречающийся в других историях о синдзю, состоит в том, что жена бумаготорговца по имени О-Сан написала разлучнице-куртизанке письмо.

Молю, порвите вашу связь с Дзихеем, – писала я.

Мы, женщины, всегда должны друг другу помогать.

Я знаю, как горячо вы любите его,

Но вы, любя погубите Дзихея.

О, если это невозможно, все же

Должны и невозможное вы сделать,

Отца не отнимайте у детей,

Молю, спасите мужа моего.

Сюжет приобретает невиданную остроту, когда Кохару морочит своему любимому голову и притворяется лживой мерзавкой, которая и слышать не хочет ни о каких синдзю. О, стыд, о, горе! Но это способ вернуть мужчину к жене и детям, ему надо жить, а не в рощу за синдзю собираться. Тикамацу создал действительно запоминающуюся сцену. Жена раскаивается в том, что пыталась разлучить мужа и любовницу и умоляет своего благоверного поспешить и выкупить Кохару, ведь гордая куртизанка не подпустит к себе омерзительного нувориша и убьет себя. Не хватит денег? Не беда! Сейчас надо собрать все, что осталось в доме, продать, и дело сделано. Будь перед нами какой-нибудь современный артхаус, мы могли в общем угадать дальнейший ход событий. Деньги будут собраны, куртизанка выкуплена, сложится нормальный любовный треугольник, а для особой перчинки можно вписать романтическую связь, которая возникнет между куртизанкой и женой. В жизни все получилось гораздо проще. В дом явился злой тесть и забрал О-Сан с собой (сцены увода жен от законных мужей выглядят достаточно странно).

Актеры Савамура Содзюро III и Иваи Хансиро IV в роли Кохару и Дзихэй. Старинная японская гравюра

Дзихей окончательно потерял голову, Кохару сбежала с места работы… Все это выглядит немного знакомым, не правда ли? На острове Небесных сетей влюбленные остригли себе волосы, как бы принимая монашество и уходя от мира, после чего Дзихей заколол свою женщину и повесился на ближайшем дереве. И снова Осака гудел, как растревоженный улей, ведь есть в этом решительном шаге что-то возвышенно-патетическое. Любовь сильнее смерти, любовь побеждает смерть, любовь презирает смерть. Так может сказать восторженный и романтический зритель театра дзёрури. Сказать и отшатнуться от старого ворчуна, который, покидая театр, бормочет под нос: «Хоть презирай, хоть не презирай, но там, где смерть, нет вообще ничего. И любви нет, потому что исчезли те, кто любил… Кто тут кого победил? Померли и все, а дети, между прочим, без отца остались…»

– А череда перерождений и встреча в новой жизни, по-вашему – это пустой звук, что ли?

– А может, и химия. Может, конечно, и Будды нету и богов – химия все.

– О, боги, спасите нас от скверны нечестивцев!

Кто поймет вихри страстей, которые бушевали в японских их сердцах триста лет назад? Остается надеяться, что человек рождается и любит не напрасно.

«Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить.

Всему свое время, и время всякой вещи под небом».

Рихард Зорге и Исии Ханако

Эй, эй! Подходите ко мне, мои добрые друзья, подходите праздные зеваки, подходите жадные до трогательных историй ученицы средних классов, подходите жадные до составления списков неблагонадежных граждан сотрудники токко кэйсацу, нашей доблестной тайной полиции. Для всех вас найдется место, для всех вас найдется миска, в которую, по традиции, освященной веками, полагается бросать медь, серебро и бумажные купюры. Вот к нам заходит подозрительный мужчина в шляпе, а вот и подозрительная девушка с цветком в волосах и в туфлях на высоких каблуках.