Великая война. 1914 г. (сборник) - Леонид Викторович Саянский

Бог знает, почему не счел он возможным оставить родной труп на месте… Почудилось ли ему слабое биение жизни в нем, или пережитое так налегло на неокрепшую душу, что поскорее захотелось уйти от этого страшного места, а уйти одному представилось уже окончательно невозможными. Я не мог добиться своими жестокими, беспощадными вопросами психологического оператора, увидевшего интересное явление, – ответа от мальчика. Так или иначе, но он подхватил труп отца ремнем под мышки, сделал род лямки для плеча здоровой руки и поволок его волоком, ибо нести не мог, со страшного места.

Он не дотащил его до перевязочного пункта. Силы изменили, и уже где-то в лощине, изрезанной колеями проезжавших тут орудий, сел изнеможенный сын над трупом отца, уже похолодевшим, уже костенеющим, и в первый раз за всю кампанию заплакал мальчик… Он плакал, одинокий, заброшенный и бессильный, а месяц с печальным вниманием смотрел на скорчившуюся детскую фигурку, а орудия грохотали где-то далеко, и слабым стоном отвечали им раненые, и таинственными светлячками двигались вдали фонарики явившихся санитаров.

Читатель! Вы, неведомый мне, таинственный человек, пробегающий глазами эти строки!.. Попробуйте представить себе этого мальчика-казака, эту ничтожную, незаметную каплю огромного моря, всколыхнутого войною, попробуйте вообразить эту «мелочь» войны! Это – мелочь, маленький случай, прячущийся в тени великих дел, но из-за этого крохотного события, из-за крохотного человека встает прекрасный и светлый призрак души огромного народа… И «мелочь» при ближайшем знакомстве приобретает самодовлеющее значение.

V

Еще одна, уже совсем микроскопическая «мелочь». Главный врач одного из полевых подвижных госпиталей путем опыта убедился в необходимости стерилизатора. Здесь, в Польше, достать его невозможно. Как ни трудно было отрывать рабочую силу от госпиталя, все-таки пришлось командировать в Москву заведующего аптекой. Человек поехал, посмотрел и, пользуясь близостью, заглянул к себе домой в г. Боровск. Такой город существует. Где-то невдали от Москвы черненькая точечка указывает его на географической карте. К стыду моему, до данного случая я не подозревал о том, что есть в подлунном мире населенное место, именуемое городом с таким названием. А оно есть – и в нем живут люди, рождаются и умирают, бывают счастливы и горюют и чутко прислушиваются к тому, что делается на полях войны.

Доктор, командированный за стерилизатором, у себя дома, за стаканом чая, в беседе с обывателями, зашедшими послушать про войну, упомянул, между прочим, о цели своего приезда. Любопытствующие обыватели, пожелавшие «своими собственными» ушами послушать про войну, почесали бороды.

– Ишь ты! – Как ее, машину-то, ты говоришь?

– Стерилизатор… Воду очищать. Совершенно необходимо, а то Бог знает какая вода попадается, – ответил доктор.

– Так, так… Оно известно дело – коли вода недобрая, куда уж там… Так для раненых, говоришь?

– Для раненых…

– Гм… Сте-ри-ли-затор, стало быть…

Домашним способом сделанная машина провинциальной мысли тяжело скрипнула, качнулась, затрещала и, медленно раскачиваясь, пришла в действие. Где-то в душных, заставленных пузатыми комодами купеческих спальных, за длинным прилавком пустующего магазина, в ближайшем трактир за парой чая, для которой услужливый половой, потряхивая салфеткой, приносил четвертый чайник кипятку, в глубоких исконных углах русской купеческой жизни громоздкая машина затронула какие-то колесики. Раз двинувшись, мысль не могла остановиться, и, когда приехавшему с войны доктору пришло время уезжать, вынесла неожиданное решение.

– Ты, погоди, Митрий Антипыч, ты не торопись. Ты куда? За машиной сперва?

– За нею.

– Так. Дело. Только вот порешили мы, значит, представители боровского купечества, как машина эта денег стоит, говоришь, двести пятьдесят никак, так вот по случаю войны у нас, боровских купцов, усердие есть, чтобы послужить раненому нашему солдатику, что стоит грудью за святое дело, – принести в дар такому-то подвижному полевому госпиталю потребный для нужд его сте-ри-ли-за-тор, стоимостью в двести пятьдесят рублей, при сем прилагаемых.

Маленькая черненькая точка географической карты невидимыми, но прочными нитями объединена с огромной, занимающей одну пятую земного шара, страной. В момент огненного напряжения войны она не могла остаться безучастной, и маленьким фактом («по мере сил возможности») покупки таинственной, но необходимой раненному солдату машины входит в русло подъема великой страны.

Это – мелочь, крохотный случай, чуть заметной искрой мерцающий на фоне необъятного зарева, но пока есть такие искры, пока жизнь пишет свою картину такими мазками, можно быть спокойным за исход великой войны.

Она трудна, она требует большого напряжения, она несет много крови и слез, но она же несет и необъятную радость победы.

3 декабря 1914 г.

Вторая волна

Называя данное письмо двумя словами, поставленными в заголовке, я имел в виду определенное движение немцев на Варшаву. По счету – это повторное движение; откатившаяся первая волна отмечалась мною в прошлых письмах; начавшаяся на фронте Плоцк – Лович – Лодзь вторая попытка исполнить приказание Вильгельма – к 6 (нашему) декабря взять Варшаву – сократилась в своем протяжении до фронта Илов – Лович.

По счету – это вторая волна. Но, если позволено прибегать к сравнению этого упорного наступательного движения с накатывающимися волнами, то я, пожалуй, не впаду в ошибку, назвав данные операции немецкой армии девятым валом.

Существует ходячее мнение, что девятый вал опрокидывает корабли. Выдержавшие его могут быть спокойными за свою дальнейшую судьбу. Ломая и меняя линию, девятый вал немецкого нашествия докатился до Бзуры – и остановился. Когда я пишу это письмо, 6 декабря стало уже вчерашним днем. Варшава живет своей обычной жизнью.………………………………………………………

Наступление немцев началось на фронте, развивалось далее на левом фланге, упиравшемся возле Илова в Вислу; затем ломалось вогнутой линией возле деревни Бродне, и, наконец, выпиралось на деревню Осек и прямо на Блендов, подходя уже к Ловичу; словом, немецкое наступление все время меняло свою конфигурацию.…………………………

Приказ кайзера, конечно, – очень большая вещь. Неиспользованные, сидевшие до сих пор в качестве крепостных гарнизонов войска, – шанс тоже весьма значительный. Якобы победоносное шествие на протяжении восемнадцати верст в течение почти двух недель, шествие по трупам солдат, которых не успевали закапывать и сжигать в походных крематориях, – тоже факт не маловажный. Но при наступлении следует помнить одно правило военной науки, азбучное правило, которое должно быть известно любому фельдфебелю: «Наступая, следует стремиться к тому, чтобы лишить неприятеля свободы действия; подорвать его нравственные силы и способность к сопротивлению». Все это учитывается, разумеется, по результатам. Посмотрим эти результаты.

Первое: «…стремиться к тому, чтобы лишить неприятеля свободы действия». Решить вопрос, кто в