Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

сексом и странным упорством, с которым Ричард давил на него в этом плане. Или, может быть, просто стало невыносимым напряжение, вызванное отношениями в «треугольнике» с Марджи. Но Капит был уверен, что одной из составляющих было неудобство, постоянно нараставшее в нем из-за ощущения, что он вечный гость Саклера, и его неотступная тревога из-за того, что он превратился в нахлебника. Однажды вечером Капит и Саклер ужинали в своей квартире. Они пили вино, и раковина была полна грязной посуды. Встал вопрос, кому ее мыть, и Капит внезапно слетел с катушек. Он не мог точно сказать, что его расстроило. Посуда явно была лишь предлогом. Но он взорвался и накричал на Ричарда. Как он потом говорил, у него просто словно «крышу сорвало». Ричард смотрел на него вытаращенными глазами, словно приятель вдруг лишился ума. «Ему казалось, что он всегда очень хорошо со мной обращался, и так и было. На его собственных условиях – но так и было, – говорил Капит. – Так что для него мой срыв был как гром с ясного неба».

Вскоре после этого Капит нашел себе комнату в общежитии кампуса и переехал. «Кажется, Ричард был очень этим обижен», – вспоминал он потом. Невосприимчивость Саклера к эмоциям других людей, возможно, так и не дала ему увидеть, что его благодушные отношения с менее обеспеченным другом были не такими безоблачными, какими казались. Два Ричарда перестали общаться друг с другом. В какой-то момент, когда прошло некоторое время, Капит позвонил домой его родителям в Рослине, просто чтобы поздороваться и узнать, как дела у Ричарда. Трубку сняла его мать, Беверли, но отказалась позвать к телефону сына. «Я думаю, вы уже достаточно его обидели», – сказала она.

Ричард Саклер, который всегда относился к учебе довольно небрежно, не поступил в элитную медицинскую школу вроде Гарварда или Нью-Йоркского университета, даже несмотря на филантропические связи, на поддержание которых его семья тратила так много денег. Вместо этого он на два года уехал в университет штата Нью-Йорк в Буффало[904] и в итоге сумел перевестись в Нью-Йоркский университет. Но в конечном счете это не имело никакого значения. В какой бы медицинской школе он ни учился и какие бы оценки ни получал, вряд ли приходилось сомневаться в том, где в итоге окажется Ричард Саклер.

«Мой дражайший племянник и коллега Ричард[905], – писал ему Феликс Марти-Ибаньес 7 июня 1971 года. – Всего пару лет назад я с радостью присутствовал на твоей бар-мицве, а сегодня имею честь присутствовать на праздновании в честь получения тобою диплома врача. В первом случае ты стал мужчиной; сегодня же ты стал кем-то большим, чем просто мужчина». Быть врачом, продолжал Марти-Ибаньес, значит быть «избранным богами». Ричард сейчас вступает в касту высших жрецов – и к тому же делает это, имея все мыслимые преимущества, указывал старый друг семьи. В конце концов, он – один из Саклеров: «Я знаю, что всю свою жизнь ты будешь почитать великую фамилию, которую носишь».

Глава 12

Прямой наследник

В августе 1972 года коннектикутский миллионер У. Т. Грант умер[906] в возрасте 96 лет. Грант начинал с нуля и сколотил огромное состояние, открывая универсальные магазины. После него остались обширные частные владения в богатом пригороде Гринвича. Это был огромный земельный участок: двенадцать акров полуострова, вдающегося в Лонг-Айленд-Саунд, с главным домом несколько хаотичной постройки, отдельным комплексом в стиле Тюдоров с квартирами для служащих, оранжереей, теннисным кортом и гаражом на семь машин. Хозяйский дом был оборудован со всеми характерными для середины века удобствами, вплоть до гардеробной со своей собственной системой климат-контроля, специально предназначенной для хранения шуб.

Наследников у Гранта не было. Поэтому, выстроив это роскошное поместье для себя, он решил оставить его после своей смерти Гринвичской больнице. Больничная администрация хотела было преобразовать эту недвижимость в медицинское учреждение, но, как оказалось, этому препятствовали ограничения по способам использования земельного участка. Поэтому Гринвичская больница, получившая подарок, от которого ей не было никакого проку, решила его продать. Но когда имение выставили на продажу, никто не пожелал купить его из-за непомерной цены. Проблема, как едко подытожил репортер «Нью-Йорк таймс», заключалась в том, что «не так уж много покупателей[907] ищут дом на воде за 1 850 000 долларов». Даже для богатого Гринвича имение Гранта было роскошью такого уровня, до которого не дотягивали просто богатые люди. Гринвичская больница вскоре обнаружила, что щедрое пожертвование, которое не получалось продать, превратилось в камень на шее: с учетом налогов, технического обслуживания и других расходов одно лишь содержание этой недвижимости обходилось больнице в тысячи долларов ежемесячно.

И вот наконец летом 1973 года поместье Гранта было продано за 1,3 миллиона – с серьезной скидкой от первоначально запрошенной цены, но все равно за самую большую сумму, какую когда-либо в истории уплачивали за дом для одной семьи в Гринвиче. Приобретатель пожелал остаться неизвестным, но, когда предприимчивый репортер «Таймс» позвонил[908] поверенному, оформлявшему сделку, он узнал, что новый владелец намерен использовать этот дом как частную резиденцию. По условиям сделки некое юридическое лицо под названием «Рок-Пойнт Лимитед» уплатило за покупку 325 000 долларов наличными, в то время как другое юридическое лицо, «Мунди-Интер Лимитед», обеспечило ипотеку на 1 миллион. Компания «Мунди-Интер» была зарегистрирована в Норуолке, штат Коннектикут. Когда репортер «Таймс» позвонил по телефонному номеру, привязанному к этому адресу, трубку снял оператор и проинформировал его, что он дозвонился в офис компании Purdue Frederick. «Таймс» не стала копать дальше и не опубликовала фамилию настоящего покупателя поместья Гранта в своем репортаже. Но это был Рэймонд Саклер.

Переезд Рэймонда из Лонг-Айленда в Коннектикут был связан с тем, что туда же переезжала и его компания. Основанная в Гринвич-Виллидж и со временем переместившаяся в Йонкерс, Purdue Frederick теперь обосновалась[909] в новом двенадцатиэтажном офисном здании в центре Норуолка. Переездом занимались двести служащих[910]. Одним из них был недавно пришедший в компанию сын Рэймонда, Ричард Саклер.

Переведясь в Нью-Йоркский университет, по окончании учебы Ричард получил диплом, вожделенную докторскую степень. Но практика в его намерения никогда не входила: единственной собственно клинической работой за всю его жизнь была терапевтическая интернатура[911] в Хартфордской больнице. В 1971 году Ричард пришел работать в Purdue Frederick. Его должность называлась «личный помощник президента»[912]. А президентом был его отец.

Компания, ставшая для Ричарда новым местом работы, долгие десятилетия была для Саклеров весьма прибыльной – достаточно прибыльной, чтобы Рэймонд мог приобрести самый дорогой дом в Гринвиче. Но она по-прежнему специализировалась на обыденной