Империя боли. Тайная история династии Саклер, успех которой обернулся трагедией для миллионов - Патрик Рэдден Киф

оргазма. Все необходимые расходы Ричард обещал покрыть. Так почему бы и нет? «Его энтузиазм был заразителен[897], – вспоминал Капит. – Он смотрел на жизнь как на игровую площадку, где не было почти ничего невозможного и стоило попробовать что угодно, если из этого получится что-то интересное или выгодное». Проводя время в компании человека, который никогда и почти ни в чем не знал отказа, Капит был словно заворожен и даже испытывал непривычное чувство свободы. Ричард шагал по жизни смело, убежденный в том, что возможно абсолютно все, что никакие практические границы не должны мешать праздной фантазии стать реальностью.

Сказано – сделано, и то лето они провели за изучением оргазмов. Друзья посещали медицинские лаборатории, штудировали научные трактаты и безвестные журнальчики. В какой-то момент Ричард нашел в Океанографическом институте Вудс-Хоул на мысу Код одного ученого, который исследовал нервную систему и мог пролить свет на некоторые их вопросы. Мы должны съездить и повидаться с ним, заявил он приятелю. Ричард выпросил у матери машину, «Понтиак Гран При», они заехали за Марджи, а потом втроем направились в Массачусетс. А тот видный нейрофизиолог из Вудс-Хоула, когда до него дошло, зачем эти трое серьезных второкурсников, сидящие в его кабинете, приехали к нему за тридевять земель из Нью-Йорка, только рассмеялся. «Как же он хохотал, – вспоминал Капит. – Это был такой угар!»

Они втроем жили в номере мотеля, за который заплатил Ричард, и, живя в одной комнате с Ричардом и Марджи, Капит снова напрягся из-за проблемы секса. Ричард не уставал подбивать приятеля найти женщину, с которой он сможет лишиться девственности. Капит уже успел познакомиться со старшими родственниками Ричарда – его отцом Рэймондом и дядей Артуром, – и ему показалось, что этих мужчин роднит еще и общее мачистское убеждение в том, что бурная сексуальная жизнь – одна из составляющих, которые делают юношу молодым мужчиной. Однажды Ричард пригласил Капита на обед с Артуром Саклером. Они встретились в изысканном элитном китайском ресторане в центре города. Артур буквально ослепил Капита – аурой властности, цепким, каким-то хищным интеллектом, покроем костюма. Их столик обслуживала молодая официантка-китаянка. В какой-то момент Артур Саклер принялся подбивать к ней клинья – настолько откровенно, что Капиту стало не по себе. Девушке явно было неловко, а Капит не знал, куда деваться от смущения. Но Ричард Саклер и глазом не моргнул.

Ричард восхищался дядей Артуром. Он с хвастливой гордостью демонстрировал Капиту MD – журнал, который издавал Феликс Марти-Ибаньес и которым тайно владел Артур. Так случилось, что время их учебы в Колумбийском университете совпало с тем периодом, когда Артур начал щедро жертвовать деньги этому учебному заведению. Когда университет организовал первую большую выставку принадлежавших Артуру образцов азиатского искусства в библиотеке Лоу – ту самую, которую оформлял приглашенный дизайнер витрин из «Тиффани», – Ричард привел соседа на показ. «Для Ричарда это было очень важно, – рассказывал Капит. – Он с таким волнением рассматривал эти прекрасные предметы!» У «всего семейства», как потом понял Капит, «был пунктик насчет азиатского искусства и азиатского канона красоты».

* * *

24 июля 1969 года космическая капсула «Аполлон-11» пронеслась сквозь земную атмосферу со скоростью 25 тысяч миль в час, сбрасывая пылающие осколки защитной оболочки[898] и напоминая гигантскую шаровую молнию. Внутри нее были астронавты Нейл Армстронг, Базз Олдрин и Майкл Коллинз, которые только что вошли в историю, побывав на Луне. В небе над южной частью Тихого океана раскрылись три парашюта, и капсула плавно скользнула в воду со всплеском, переворачиваясь и приплясывая на бурных волнах, точно бутылочная пробка. Вскоре к ней приблизился вертолет, и несколько военных моряков-водолазов спрыгнули в океан, чтобы стабилизировать капсулу с помощью надувного «воротника». Водолазы накачали воздухом плотик и, когда астронавты выбрались из капсулы, окатили их коричневым антисептическим раствором – на тот случай, если они нечаянно принесли на родную планету какие-нибудь «лунные микробы». Астронавты спустились на плот, и их одного за другим подвергли процедуре, напоминавшей мытье с губкой: водолазы оттирали их руки и ноги, как обычно купают младенцев. Этот первый этап послеполетной процедуры NASA выглядел смешно, но был необходимым. Раствор, в котором водолазы искупали каждого астронавта[899], назывался Бетадином (Betadine)[900].

Purdue Frederick приобрела Physicians Products[901], виргинскую компанию, которая производила Бетадин, за три года до этого исторического события. Бетадин использовался как хирургический раствор и имел важное применение на поле боя во время вьетнамской войны. Но космическая программа стала для его производителя огромной удачей и бесценной рекламной возможностью. «С приводнением!» – гремела реклама Purdue Frederick[902], указывая, что в то время как NASA использует Бетадин против космических микробов, его можно приобрести и здесь, на Земле, в качестве «полоскания для рта и горла».

Что с самого начала поразило Ричарда Капита в его друге Ричарде Саклере, так это его преданность семейному бизнесу. Насколько мог судить Капит, главным товаром Purdue Frederick было слабительное Сенокот. Его реклама была вездесущей – и довольно кринжовой, поскольку сопровождалась текстом о достоинствах «мягкого стула» и фотографиями гримасничающих мужчин, переживающих муки запора. Но Ричард этого нисколько не стеснялся: наоборот, гордился компанией и ее продукцией. И пусть говорят о Сенокоте что угодно, но люди его покупают, потому что он помогает. Пару раз Ричард брал Капита с собой[903] в штаб-квартиру Purdue Frederick, которая переехала в большое здание в Йонкерсе. Капит также знал, что у семьи друга была какая-то связь с Валиумом, невероятно успешно продававшимся лекарственным препаратом. Так случилось, что отец Капита работал фармацевтом, прежде чем стать учителем, и его семья разделяла веру Саклеров в то, что такие чудо-лекарства – символ человеческого прогресса и примета будущего.

И уж безусловно они были символом будущего Ричарда Саклера. Не было никаких сомнений в том, что он поступит в медицинскую школу, а затем присоединится к семейному бизнесу. Более того, эта семья так истово веровала в пафос, благородство и финансовую окупаемость медицинской профессии, что после одного разговора с Рэймондом Саклером Ричард Капит решил, что ему тоже следует податься в медики. Он в итоге подал заявление в медицинскую школу и поступил в Нью-Йоркский университет; Марджи, девушка Ричарда, со временем тоже стала доктором медицины.

Но к этому моменту два Ричарда больше не общались. После лета, посвященного изучению оргазма, они вернулись к учебе на третьем курсе. Но эта дружба причиняла Ричарду Капиту все более ощутимый дискомфорт. Впоследствии, задумываясь об этом, он не мог внятно сформулировать, что именно его расстраивало. Вероятно, причина была как-то связана с