Биология в фокусе. Естественные отделения университетов Российской империи (1830–1900) - Екатерина Юрьевна Жарова

еще до восхода солнечного, отправлялись мы под предводительством Василия Ильича Тимьянского, посвятившего себя натуральной истории, верст за шесть, за семь от города. Утренний ветерок прохладно дул нам в лицо, румяня еще неопушенные наши щеки; роса, блиставшая на поверхности густой сочной травы, смачивала нас иногда до колен, но мы не обращали на это внимания, ни на крутизну гор, ни на падение с них при каком-нибудь спуске, ни на нашу усталость: прелесть утра, красота местности, успех добычи заставляли забывать все. Какое-нибудь еще незнакомое нам растение, какая-нибудь редкая, красивая бабочка, узорочный жучек, приводили нас в восторг. <…> Часов в восемь заходили мы обыкновенно в какую-нибудь подгородную деревню завтракать молоком, иногда с ягодами (о, как это было вкусно), и, не торопясь, возвращались в университет к 12 часам, т. е. к нашему обеду – добрые, довольные, счастливые»[599].

C большим пиететом относились к своим учителям те, кто получил от них помощь не только наставника, но и человека. Так, профессор ботаники В. М. Черняев, ученик Ф. А. Делавиня, служил у него смотрителем зоологического кабинета, еще будучи студентом. После окончания университета был оставлен для приготовления к профессорскому званию и направлен в командировку в Европу, во время которой жил у родственников профессора Ф. А. Делавиня во Франции.

Вообще, университетская карьера В. М. Черняева – один из примеров очень успешной карьеры профессора первой половины XIX в. Он был сыном священнослужителя, учился в семинарии, затем поступил на медицинский факультет Московского университета. Из-за войны с Наполеоном пешком ушел из Москвы и добрался до Харькова, где был зачислен казенным студентом медицинского факультета. После окончания университета в 1817 г. со званием кандидата медицины был оставлен при университете для подготовки к профессорскому званию. Лишь в 1820 г. получил звание лекаря, уже будучи преподавателем университета, после чего служил прозектором кафедры анатомии. В 1821–1825 гг. совершенствовал свои знания в европейских научных центрах, где познакомился и работал с Ж. Л. Кювье, Э. Ж. Сент-Илером, Ж. Б. Ламарком, О. П. Декандолем, слушал лекции Л. Окена. Вернувшись в Харьков, был утвержден адъюнктом кафедры естественной истории и ботаники, заведовал ботаническим и зоологическим кабинетами. В 1829 г. получил должность ординарного профессора кафедры естественной истории, а после преобразования университета по уставу 1835 г. стал профессором кафедры ботаники, прослужив в этой должности до 1857 г., одновременно заведовал ботаническим садом.

Л. Ничпаевский так вспоминал о В. М. Черняеве: «Заняв кафедру ботаники, Черняев принял иной метод преподавания, нежели какой был усвоен Делявинем. Василий Матвеевич учил нас ботанике на живых растениях; подробно ботаническою терминологией нашей памяти не обременял; группировал и делил растительное царство на семейства по натуральной системе Жюссье и Декандоля, а не по искусственной – Линнея.

Черняев был очень интересен в поле, на ботанических экскурсиях, которые он с ранней весны предпринимал очень часто; в поле на живых растениях он нас учил терминологии, физиологии и систематике. Черняев обладал завидною способностью объяснять сложные, научные предметы разговорным языком, подтверждая свои объяснения опытами: разрезами и микроскопом. Он был воспитанник Харьковского университета и пользовался большой популярностью между студентами; его все любили как близкого своего родного, он всем равно был доступен, сообщителен, живого, даже можно сказать, не по летам веселого характера. Любил своей предмет и знал его в совершенстве. Он значительно улучшил ботанический сад и оранжереи; мечтал устроить сад великолепно, по образцу заграничных ботанических садов; но, как говорили, университетское начальство, в виду предстоявших больших расходов, для приведения в исполнение составленного Черняевым проекта, на такие капитальные улучшения не изъявило согласия»[600].

Подводя итоги первой трети XIX в., можно сказать, что подготовка смены для профессоров-биологов иностранного происхождения не вполне удалась, часто не по причине отсутствия талантливой молодежи – вмешивалась смерть (Л. Ф. Гольдбах), более удачные служебные предложения (В. И. Тимьянский, М. А. Максимович), хотя все же имела определенные успехи. В Московском университете, который находился в лучших условиях, чем остальные, да еще имел постоянный приток кадров из Московской медико-хирургической академии, где одновременно преподавали те же Г. И. Фишер, Г. Ф. Гофман, были воспитаны ботаники М. А. Максимович и А. Г. Фишер.

В Санкт-Петербургском университете в 1820‑е гг. ботанику и зоологию преподавали выпускники Педагогического института Я. Г. Зембницкий и А. В. Ржевский, которые последовательно были адъюнктами, а затем профессорами ботаники и зоологии соответственно в 1819–1835 и 1820–1835 гг. В Харьковском университете место профессора ботаники занял его воспитанник В. М. Черняев, а зоологию преподавал выпускник Виленского университета И. А. Криницкий. Дерптский университет имел наиболее выгодное положение и постоянный приток профессоров из немецких университетов. Хуже всего пришлось самому восточному университету – Казанскому. После перехода К. Ф. Фукса на кафедру терапии в 1818 г. и выхода в отставку профессора В. И. Тимьянского в Казани были трудности с замещением кафедры естественной истории, поэтому ботанику и зоологию временно читал кандидат университета Н. Ф. Кулаков. Приехавший в Казань в 1823 г. Э. И. Эйхвальд задержался недолго – уже в 1827 г. он был назначен профессором Виленского университета.

К середине 1820‑х гг. уже остро чувствовалась проблема подготовки научных кадров. Как таковой программы подготовки в русских университетах не было. Как пишет А. Е. Иванов: «До конца 20‑х годов прошлого [XIX] столетия формирование научно-педагогического корпуса российской высшей школы происходило „самотеком“. Каждый университет решал данную проблему, полагаясь на изыскание в основном уже готовых к преподаванию специалистов, что, в конечном счете, пагубно отражалось на качестве преподавания»[601]. Несмотря на существование в уставе 1804 г. пункта о возможности направлять лучших выпускников за границу, осуществлялось это крайне редко. Самой крупной «партией» до открытия Профессорского института в 1828 г. (судя по статистике, приведенной в статье «О лицах, командированных за границу с 1808 по 1860 год»[602]) была отправка в 1808 г. двенадцати студентов Педагогического института, среди которых был будущий преподаватель зоологии Петербургского университета А. В. Ржевский.

В соответствии с «Начертанием об отправлении студентов» студенту-зоологу полагалось ехать в Париж, где в то время жил Ж. Л. Кювье, кроме того, пройти курс «сравнительной анатомии и курс скотолечения, которые науки в Париже доведены до высочайшего совершенства, и для коих нет у нас профессоров даже в столице»[603]. Обратная дорога должна была пролегать через южные провинции Германии, через те места, «где бы был случай видеть большие собрания, дабы тем более усовершенствовать приобретенные в Париже сведения»[604]. На это давалось два года, последний, третий год стажировки, должен был пройти в путешествии