Биология в фокусе. Естественные отделения университетов Российской империи (1830–1900) - Екатерина Юрьевна Жарова

магистерской степени он не смог занять кафедру ботаники, которая временно была поручена адъюнкту зоологии, сыну профессора Г. И. Фишера, доктору медицины А. Г. Фишеру. Сам М. А. Максимович вспоминал, что Г. И. Фишер просил его оставить кафедру ботаники его сыну, а ему стать адъюнктом зоологии: «Мне бы следовало принять это предложение. Зоология у меня шла постоянной спутницею ботаники. После обеда у знаменитого натуралиста, когда он мне предложил это, я просил его сделать все это мимо меня, не вызывая моего отречения от науки, которой я посвятил себя, и выразил удивление мое, что сын не наследует ни славы, ни богатых способов, стяжанных отцом по зоологии»[594].

В результате кафедра ботаники была передана ректору университета, профессору физики И. А. Двигубскому, и в 1827/28 учебном году было объявлено, что лекции по ботанике будет читать Иван Двигубский, которому вспомоществовать будет кандидат Михаил Максимович. Как иронично заметил сам Максимович, «это значило, что читать лекции будет кандидат Максимович, а получать жалованье по кафедре будет профессор и ректор Двигубский»[595].

М. А. Максимович вспоминал, что из‑за своего отказа профессору Г. И. Фишеру он получил в его лице недоброжелателя, к тому же довольно влиятельного, декана и вице-президента МОИП, который ставил препоны молодому магистру, не допуская его к публичному чтению статей, например во время торжественного собрания, посвященного приезду А. Гумбольдта в Россию. Имел он напряженные отношения и с И. А. Двигубским, за которого ему приходилось выполнять работу. В автобиографии он описывает случай приезда министра народного просвещения князя К. А. Ливена в Москву, во время которого тот захотел послушать лекции в университете и зашел на лекцию И. А. Двигубского. Профессор попытался читать лекцию по запискам Максимовича, но оконфузился и начал спрашивать студентов, привыкших к живым растениям, по своим рисункам. Студенты отвечали невпопад, в результате чего профессор рассердился и выразил свое неудовольствие преподавательскими способностями М. А. Максимовича при студентах. М. А. Максимович побелел, но начал читать лекцию за И. А. Двигубским, который вновь сделал ему замечание о том, что тот использует новомодные термины. «„Это из вашей ботаники“, – сказал я со смирением так, что студенты захохотали, – и мой профессор вышел из авдитории…» – вспоминал М. А. Максимович[596].

Несмотря на нелестную характеристику, данную М. А. Максимовичем И. А. Двигубскому, он был образованнейшим человеком, типичным натуралистом XVIII в. Еще будучи студентом медицинского факультета Московского университета, перевел с латыни «Начальные основания анатомии», с немецкого «Наставления сочинять рецепты». После окончания обучения был адъюнкт-профессором и читал лекции по естественной истории, был одним из первых докторов медицины Московского университета. В 1802–1804 гг. находился в зарубежной командировке для подготовки к профессорскому званию по натуральной истории, химии и медицине, а по возвращении занял кафедру технологии и наук, относящихся к торговле и фабрикам. В 1808 г. стал ординарным профессором геологии и химической технологии, в 1813–1827 гг. – профессором физики. Его научные интересы во многом были связаны с ботаникой, он являлся автором учебников по ботанике, разработчиком ботанической терминологии на русском языке (он всегда призывал писать научные труды и читать лекции на русском языке), издателем одного из первых естественно-научных журналов «Новый магазин естественной истории, физики, химии, и сведений экономических».

Принимая во внимание то, что М. А. Максимович лишился кафедры ботаники из‑за И. А. Двигубского, следует понимать, что в своих воспоминаниях он должен был быть предвзятым по отношению к своему обидчику. Другой студент И. А. Двигубского А. Д. Галахов, слушавший его лекции по физике, которую он преподавал четырнадцать лет, писал о нем так: «Вообще он был человек добросовестно-трудолюбивый. Но его преподавание физики, предмета, мало ему знакомого и, как говорили, возложенного на него против желания, было крайне слабо и крайне утомительно, принимая во внимание двухчасовые лекции. Он читал по составленному им руководству; чтение сопровождалось опытами, которые производились при помощи заведовавшего физическим кабинетом Н. С. Семенова. Не знаю, почему называли его механиком; знаю только, что опыты редко удавались, за что доставалось механику»[597]. А. Д. Галахов во время летних каникул даже жил в квартире И. А. Двигубского, когда семейство последнего уехало в деревню, и «насмотрелся его редкого трудолюбия: он никогда не оставался без работы, а всегда что-нибудь читал или писал. Студенты, впрочем, не жаловали его за неприветливое с ними обращение и очень метко прозвали его „ярославским гербом“: он действительно походил на медведя своею фигурой»[598].

Сопоставляя две характеристики И. А. Двигубского, можно сделать вывод, что он скорее был университетский чиновник (он являлся секретарем Совета, деканом физико-математического факультета, ректором), нежели профессор и лектор. Кроме того, на момент занятия должности профессора ботаники ему было 56 лет – возраст более чем почтенный в начале XIX в.

Только в октябре 1829 г. министр утвердил М. А. Максимовича адъюнктом, причем без жалованья, так как он был сверхштатным адъюнктом. В 1832 г., после пяти лет безвозмездного чтения лекций за И. А. Двигубского, М. А. Максимович был избран экстраординарным профессором ботаники, но не утвержден министром народного просвещения из‑за превышения числа штатных мест. Лишь в 1833 г., после блестящей лекции, на которой присутствовал С. С. Уваров, М. А. Максимович получил место ординарного профессора вместо уволенного на пенсию И. А. Двигубского. Но к тому моменту сам М. А. Максимович уже был не рад этому назначению, он ослеп на правый глаз, похоронил мать, которая должна была переехать к нему в Москву. Большим облегчением оказалось для него открытие университета в Киеве, где он занял место профессора русской словесности и стал его первым ректором. А профессором ботаники в Московском университете стал А. Г. Фишер фон Вальдгейм.

Несмотря на то что адъюнкты должны были заменить профессоров, да и вообще, за двадцать лет существования университеты должны были наладить воспроизводство кадров, молодые выпускники физико-математических факультетов, назначаемые на должности адъюнктов, в большинстве своем не стали учеными и профессорами. Кто-то умер, как Л. Ф. Гольдбах, кто-то уволился из университета, уже будучи профессором, как М. А. Максимович, В. И. Тимьянский (Казань), а кто-то, как Н. Ф. Кулаков (Казань), так и не стал профессором из‑за отсутствия докторской степени, которая потребовалась профессорам после принятия устава 1835 г.

Адъюнкты, бывшие учениками немецких профессоров, перенимали их методику работы: обязательно демонстрировали живые растения студентам, ходили с ними на экскурсии по окрестностям. В. И. Панаев так вспоминал об экскурсиях с магистром В. И. Тимьянским, помощником К. Ф. Фукса: «В праздничное утро, в мае или июне месяце, встав