Биология в фокусе. Естественные отделения университетов Российской империи (1830–1900) - Екатерина Юрьевна Жарова

университетов, в особенности Казанского и Санкт-Петербургского, назрела необходимость создания внутрироссийского института подготовки профессорско-преподавательских кадров. И проект такого учреждения был предложен профессором Дерптского университета, корреспондентом и другом императора Александра I, имевшим большое влияние на создание окончательной редакции устава 1804 г., академиком Петербургской академии наук Г. Ф. Парротом. В 1827 г. в Комитет устройства учебных заведений, организованный в 1826 г., поступила его записка Mémoir sur les universités de l’intérieur de la Russie.

Суть проекта состояла в том, что в Дерптский университет на пять лет отправляются лучшие выпускники российских университетов. Там они занимаются с профессорами (они должны обращать на этих воспитанников «особое внимание») и каждые полгода экзаменуются. По окончании пятилетнего срока студенты должны представить диссертации на степень магистра, а затем отправиться в иностранные университеты на двухлетнюю стажировку, причем в зависимости от вида наук был определен университет, в котором «сии науки более процветают»[619]. Первоначальное число воспитанников Паррот определял в 156 человек (на три университета – Московский, Харьковский и Казанский по 32, Санкт-Петербургский в расчет не принимался, так как после разгрома Рунича Георг Фридрих не находил возможность привести его в цветущий вид), на их содержание полагалось 166 900 рублей в год, при содержании студентов за границей – 171 000 рублей в год, со всеми расходами Профессорский институт за семь лет обошелся бы казне в 1 500 000 рублей[620].

В Комитете устройства учебных заведений возникли различные мнения по поводу проекта Г. Ф. Паррота: председатель Комитета, министр народного просвещения А. С. Шишков, М. М. Сперанский и граф С. Г. Строганов посчитали его не заслуживающим внимания, князь К. А. Ливен, граф К. О. Ламберт, С. С. Уваров, Д. Н. Блудов, И. Ф. Крузенштерн, А. К. Шторх увидели в нем черты, достойные реализации.

Несмотря на отрицательное мнение некоторых членов Комитета, большая его часть все же нашла в проекте академика много рациональных моментов. Например, К. О. Ламберт предлагал в качестве альтернативы Дерптскому университету Главный педагогический институт. Д. Н. Блудов, напротив, считал, что Педагогический институт не сможет справиться с подобной задачей. И. Ф. Крузенштерн считал, что, следуя плану Г. Ф. Паррота, в России вообще отпадет надобность приглашать иностранных профессоров, поэтому он предложил допустить к обучению в Профессорском институте помимо студентов других образованных людей. А. К. Шторх считал, что несомненным плюсом проекта являлась возможность единовременного замещения кафедр университетов, «лишь бы только найти вдруг требуемое число отличных студентов»[621].

В итоге проект с замечаниями членов Комитета был представлен императору Николаю I, который начертал свою волю известными словами: «Профессоры есть достойные, но их немного и нет им наследников; их должно готовить, и для сего лучших студентов человек двадцать послать на два года в Дерпт, а потом в Берлин или Париж, и не одних, а с надежным начальником на два же года; все сие исполнить немедля»[622].

В результате проект академика Г. Ф. Паррота был осуществлен в виде Профессорского института при Дерптском университете, функционировавшего с 1828 по 1839 г.

Действительно немецкий, по сути и по духу, Дерптский университет обладал хорошей материальной базой и профессорско-преподавательским составом, пополнение которого осуществлялось непосредственно из немецких университетов. Дерптский университет явился проводником между российскими и немецкими университетами. Особенностью подготовки будущих профессоров стали индивидуальный подход к каждому обучаемому, большой объем самостоятельной работы, практический подход к обучению и личное участие профессоров в жизни студентов-профессоров.

Профессорский институт за время своего существования подготовил двадцать два специалиста. Благодаря его уникальному опыту в университетах Российской империи впоследствии «укоренилась система преподавателей-руководителей как лучший метод подготовки ученых»[623]. Кроме того, было подготовлено целое поколение профессоров, обучавшихся за границей, но русских по национальности, что позволило отечественным университетам перестать зависеть от профессоров-иностранцев.

К будущим студентам Профессорского института были сформулированы следующие требования: «1) Беспорочная надежная нравственность; 2) природные дарования, любовь и прилежание к наукам; 3) достаточные сведения вообще, и особенно в избранной каждым части учения; в том числе для всех и непременно основательное знание латинского языка и словесности латинской, также языков французского и немецкого, а для тех, кои посвящают себя филологии, сверх того и языка греческого; 4) способность правильно и свободно выражать свои мысли и другие нужные в преподавателе качества, и наконец 5) надежное состояние здоровья»[624].

Среди первых студентов Профессорского института, отобранных в разных университетах, видим имена Ивана Шиховского и Петра Корнух-Троцкого – выпускников медицинского факультета Московского университета, Степана Куторги – студента первого курса физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета. В Казанском и Харьковском университетах среди отобранных биологов не было (были только медики). Первоначально студенты испытывались в своих университетах в первую очередь в знаниях иностранных языков и основ своих специальных наук. Проверялись знания в латинском, французском и немецком языках, которые оказались очень хорошими. Оба москвича И. О. Шиховский и П. Я. Корнух-Троцкий свободно говорили на французском, первый еще и на немецком. Впрочем, все кандидаты имели хорошие или очень хорошие сведения в языках[625], поэтому и были отобраны для следующего этапа – экзаменов в Академии наук.

Н. И. Пирогов, студент Профессорского института по части хирургии, вспоминал, что предварительный экзамен его вообще состоял только в определении «состояния здоровья органов дыхания» путем прочтения длинного периода из физиологии Ленгоссека[626] «громко и не переводя духа»[627]. В отношении же знания немецкого языка он писал, что «вынес из школы только одну немецкую грамоту, да и то произношение мое было чересчур неправильно, и, несмотря на это, начав учиться по-немецки, уже быв лекарем в семнадцать лет, я в течение пяти лет мог уже читать, говорить и писать по-немецки весьма порядочно»[628]. То есть на момент поступления в студенты Профессорского института он говорил по-немецки не так хорошо. Экзаменатор характеризовал его знания немецкого именно так, как описывал сам Пирогов: «…немецкий язык знает хорошо, но произносит неправильно»[629].

М. А. Максимович тоже изъявил желание поехать в Дерпт «на особенных условиях» уже после сдачи магистерского испытания, но в итоге не поехал, а с 1829 г. занял кафедру ботаники в Московском университете. Все три кандидата в студенты Профессорского института на экзамене в Академии наук получили высокие отметки и заключение комиссии «весьма надежен»[630] и вскоре отправились в Дерпт.

В 1828 г. П. Я. Корнух-Троцкий слушал лекции по акушерству, но «в последней половине семестра, особенно в конце, прилежание его к медицине ослабело, и потом он переменил вовсе свои занятия на естественную историю»