Жизнь в белых перчатках - Керри Махер

— Это место — настоящая жемчужина, Хич, — сказал Кэри, который уже обзавелся сильным загаром для роли Джона Роби, ранее известного как Кот, пытающегося избавиться от своей былой славы похитителя драгоценностей. — Как ты его нашел?

— Андре Базен упомянул его при мне.

И вправду волшебное место, молча согласилась Грейс. В стороне от шума и суеты городов, прямо на побережье сияющего синевой Средиземного моря. Ресторан не из тех, что можно непочтительно упомянуть в журнале для путешественников.

Да и сам по себе Сен-Поль-де-Ванс был сокровищем, выложенным булыжником. Его узкие каменные здания карабкались вверх по склону достаточно высоко, чтобы из них открывался захватывающий вид на окрестные холмы и города.

С тем же голодом, с которым упивалась здешними деликатесами, Грейс вглядывалась в раскинувшуюся перед ней панораму: виноградные лозы, вьющиеся по оливковым холмам вдалеке, маленькие коттеджи фермеров с пасущимися вокруг козами и овцами, роскошные отели и песчаные пляжи у воды, кремовые шато среди тенистых деревьев, тут и там виднеющиеся на склонах. Здесь она по-настоящему ощущала, что находиться во Франции — не то что в Ницце или Каннах, где пальмы и роскошные магазины немного напоминали Голливуд. Это сходство очень удивило ее. Даже жилые улицы этих городов с их прячущимися за оградами домами, сумбурно разбросанные по выжженным солнцем прибрежным холмам, напоминали о землях, пролегающих между Суитцер-авеню и «Шато Мармон».

— Я хотел должным образом поблагодарить тебя за то, что ты вышел из отставки, — обращаясь непосредственно к Кэри, добавил Хич, и в его голосе слышалась добродушная ирония.

По тому, как прозвучало слово «отставка», показалось, что здесь замешана какая-то их общая давняя шутка.

Кэри поднял бокал:

— Как я мог отказаться от такого сочетания: любимый режиссер, Прованс и возможность сыграть перевоспитавшегося злодея в паре с несравненной мисс Келли?

— Вы мне льстите, — проговорила Грейс, чувствуя, как к щекам приливает кровь.

— Кэри всегда берет роли, если предстоит сыграть с одной из ведущих актрис, — заметил Хич. — Это, моя дорогая, своего рода крещение.

— Может, нам нужно завести тебе специальный воротничок, каку священника, — сказала Бетси, искоса, с ухмылкой глядя на мужа.

— Я всегда думал, что он мне пойдет, — безмятежно отозвался Кэри.

Грейс подумала, что в ее партнере по фильму есть что-то чересчур лощеное. Хотя и не вызывающий антипатии, он настолько преуспел в искусстве быть учтивым и многоопытным Кэри Грантом, что казалось, словно под этой оболочкой не осталось никакого содержания и, если оболочка треснет, рассыплется вся прекрасная статуя.

Когда он ей улыбнулся, она почувствовала исходящую от него теплоту, впрочем довольно поверхностную. Грейс трудно было объяснить это даже самой себе, но она видела наглядный пример того, как опасно слишком долго быть кинозвездой, своего рода предостережение. Впрочем, ни Кларк, ни Рэй, ни Куп не производили на нее такого впечатления, хотя снимались так же давно, как Кэри. Ей стало любопытно, в чем же загвоздка с мистером Грантом.

Грейс наблюдала за Олегом. Не проявятся ли признаки той тревожной ревности, которая терзала его несколько месяцев назад? Но, когда Хич спросил его об ателье и о том, собирается ли он работать во Франции или просто будет при Грейс, он выглядел совершенно спокойным.

— Я собираюсь мотаться в Париж и обратно. По сути, я должен бы поблагодарить вас за то, что вы дали мне повод приехать сюда и заняться делами, которыми я до сих пор пренебрегал.

Обед продолжался в том же праздничном настроении, пока внутренний дворик не накрыла тень здания и все не наелись до отвала.

На следующий день явилась Эдит Хэд с сундуками платьев от лучших парижских кутюрье, и когда Грейс еле-еле застегнула то, что с самой узкой талией, заметила:

— Могу я предложить, чтобы Хич устроил следующий пир на весь мир уже после окончания съемок?

Грейс знала, что Эдит права, и не только потому, что некоторые платья оказались слишком тесны, — из-за тяжелой пищи и изобилия вина она была какой-то вялой, хотя накануне вовсе не чувствовала себя пьяной. Сегодня с самого утра она питалась лишь кофе и фруктами. Ей хотелось быть достойной костюмов Эдит. Они выглядели так изысканно, а роль избалованной светской львицы Фрэнсис Стивенс требовала изрядного количества нарядов. Грейс хотелось получить удовольствие от каждого из них, и поэтому она наказала себе старательно следить за тем, что ест, какой бы соблазнительной ни была местная кухня.

Последующие дни и недели отличались фантастическим совершенством. Все, включая съемки и то, чем кормили всех, кто в них занят, пикники с Олегом, долгие прогулки по окрестным фруктовым садам и пляжам, купания ранним утром и поздним вечером, чтобы не загореть так же сильно, как Кэри, хотя Грейс и признавалась себе, что вначале ее кожа стала бы цвета вареного омара, — все это благодаря роскоши и элегантности окружающей реальности напоминало чудесный сон. И пусть в строгом смысле этого слова Грейс и Олег были не дома, они прекрасно устроились, с удивительной легкостью добившись идеального баланса между работой и любовью.

Ежедневно участвуя в съемках в обществе Хича и Кэри, Грейс наслаждалась каждым мгновением брызжущего непринужденным остроумием фильма, который они делали, пока Олег день или два работал в Париже или не так далеко, в Каннах или Ницце. Потом они встречались в конце дня, чтобы поужинать, а иногда и потанцевать или сходить в театр. В выходные дни брали напрокат велосипеды, собирали все для пикника и ехали осматривать окрестности. Как-то раз купались голышом в холодном пруду, окруженном дикой лавандой.

Хотя Олег больше не был религиозен, однажды в воскресенье он повез ее в город Ванс на мессу в часовню Розер, где сквозь витражные окна, выполненные по эскизам Анри Матисса, на голову священника, таинственно бормотавшего молитвы на латыни, лились яркие лучи голубого, зеленого и желтого света. Когда они, преклонив колени во время молитвы «Отче наш», произносили на древнем языке слова, выученные еще в детстве, которое прошло за много тысяч миль друг от друга, Олег взял Грейс за руку, и она почувствовала себя по-настоящему благословленной Богом. Вот она, та самая жизнь, для которой Грейс предназначена, и она благодарила Всевышнего за то, что он указал ей это.

Ближе к концу съемок они сидели за поздним ужином в ресторанчике, знаменитом своим кассуле[24], и Грейс, вздохнув, спросила:

— А нам обязательно возвращаться?

— Я как раз об этом же думал, — ответил Олег, — Этот месяц во Франции стал одним из лучших в моей жизни. У меня никогда не было столько творческих идей, я