Жезл времён. Рассказ эльфа - 1ex0

тот дал ему совет, как быть. На что в его разум устремились мысли бессмертного. Холодные, словно прикосновение смерти, и тяжёлые, как вес целого мира, они могли бы обратиться приступом нестерпимой боли для существа, не подготовленного к этому. И да, боль была, но Леармиэль смог её вытерпеть, отчасти потому что был тёмным. Сатлятаг сказал, чтобы он принимал решение сам, ведь это его народ.

Да, с одной стороны можно было рассудить так, что эльфы должны были знать, какие ужасы их ожидают впереди. Но с другой, Леармиэль подумал, что раз уж им удастся это предотвратить, зачем об этом говорить? Он выбрал смолчать обо всём. А потому лишь пожелал им ни за что не допускать подобного и скрылся в лесу Мордалали. Вся Фаламасфаль ещё долго обсуждала это.

Пробираясь сквозь полутёмные дебри лесов родного мира, эльф спешил удалиться как можно дальше от своих сородичей, боясь, как бы частица тьмы, которую он в себе нёс, не перешла от него к другим эльфам. И только после того, как эльф перестал отчётливо ощущать их позади себя, он решил остановиться. Сетамилис, который шагал за ним следом, сказал:

- Ты бежишь от них, но одна из арлис увязалась за тобой. Она приближается к тебе, чтобы попытаться помочь.

Далр призвал соланлия, развеял сумрак и повстречался с прелестной белокурой девицей. Та с замиранием сердца глядела в самую душу чёрного эльфа. Глаза широко распахнуты, на губах застыл немой вопрос, рука повисла в воздухе на половине пути к его плечу. Собравшись с мыслями, она посмотрела в сторону бессмертного и заговорила:

- Твой друг весьма прозорлив. Кто он?

Этот вопрос помог ей отвлечься от жуткой сущности чёрного эльфа, чтобы немного ослабить хватку ужаса, которая сжала её душу. Бессмертный ничего не отвечал, предоставив Леармиэлю очередной выбор. Однако ж передал ему мысль о том, что он скрыл от неё свою сущность, таким образом позволив эльфу сделать абсолютный выбор: либо открыть, что перед ней бессмертный, либо представить меня как своего друга, чтобы она не беспокоилась. Он долгот стоял на распутье, пытаясь размышлять, к чему приведёт тот или иной поступок. Если не расскажет, то она всего-навсего станет беспокоиться по поводу его тьмы. Но тогда всё пойдёт по кругу. Арлиса приведёт его на поля Селезвионов, к жар-древу, к колодцу забвения, чтобы в конце концов открыть портал на Полостогон и пережить встречу с хранительницей заснеженного мира. Если же расскажет всё, то, быть может, она поймёт, почему в нём столько тьмы, поймёт, что с ней бессмысленно бороться, и не будет настаивать на исцелении, а примет его решение обратиться в разорад. Очередным аргументов в пользу того, чтобы рассказать ей всё, было то, что арлисы, как никто другие, хорошо знакомы с тайнами Мордалали, раз уж они так легко могут отыскать поля Селезвионов, жар-древо и колодец забвения, чего не удавалось ни одному эльфу. Конечно, тут всё понятно – мордальцы просто-напросто не лезут в лесную глушь. Но то, что арлисы такие всеведущие, помогло Леармиэлю принять решение раскрыть всё, как есть.

- Прежде чем я назову тебе имя моего друга, позволь вначале рассказать тебе одну историю, которая пока что ещё не произошла, но обязательно произойдёт.

И он начал всё с самого начала, с того как Далармиэль обратилась к нему за помощью из полнолунья. Арлиса очень внимательно слушала пересказ этих событий. Эльф рассказал о том происшествии столь же подробно, как и он рассказал его и нам. Девушка с замиранием сердца слушала всё то, что чёрный эльф ей открывал. Она часто останавливала его и либо задавала какие-то уточняющие вопросы, либо интересовалась, как он чувствовал себя после этого, либо просто молчала, пытаясь справиться с подступающей тревогой или тоской. Её кулаки непрестанно сжимались, как только Леармиэль упоминал алмазаилу. Её руки то и дело хотели коснуться рассказчика, чтобы подарить ему утешение во время самых волнительных моментов. Эта история была очень тяжёлой для арлисы, которая буквально переживала всё вместе с Леармиэлем. А потому, когда она подошла к концу, он сказал:

- А моего друга зовут Сетамилис.

Если до этого на лице арлисы ещё играли хоть какие-то эмоции, то теперь они медленно изгладились. Она прикрыла глаза, но тут же поняла, что поступила опрометчиво, а потому сразу разомкнула их, потратила ещё немного времени для того, чтобы справиться с подступившим волнением, и отвечала:

- Прошу, больше никогда не произноси слух имена смерти.

- Больше не буду. Я сделал это лишь для того, чтобы ты поняла, кто он.

Глянув в глаза Сетамилиса, она заговорила:

- Да, теперь он позволил мне увидеть себя. Его глазами глядят остальные. Его присутствие обозначает присутствие сразу всех, - она медленно перевела взор от бессмертного на эльфа и продолжила, - Как ты допустил, чтобы они пришли сюда? Ты же ведь сам сказал, что вернулся для того, чтобы удалить тьму из нашего мира, остановить катастрофу, что надвигается на всех нас. А теперь ты сам привёл эту тьму сюда.

- Да, наши сущности различаются. Но бессмертные не враги нам. Если бы это было так, то мы бы сейчас не стояли и не разговаривали с тобой. Кстати, - следующие слова он обратил сатлятагу, - Получается, в мире будет существовать два жезла времён? Один у тебя в руках, другой – под Зорагозусом?

Бессмертный отвечал ему:

- Нет. То, что мы вернёмся назад в то самое полнолунье, откуда мы и отправились сюда, закроет лишь один парадокс – нашего существования. Мы не позволим, чтобы образовалось два Сетамилиса и два Леармиэля. Однако ж всё, что ты совершил без меня, исполнится.

- Но как? Мы же исправим катастрофу до того, как она произойдёт. Значит, Далармиэль не позовёт меня из будущего, чтобы я пришёл сюда и всё исправил. Тут ведь и нечего будет исправлять. Того, мрачного будущего не будет существовать.

- Будет. И то, что ты помнишь о нём, а также то, что ты будешь помнить о нём после того, как всё исправишь, как раз таки подтверждает, что это будущее существует. Ты уже успел расслоить события, породив множество версий исхода этой истории. Но так как ты не трогдалод, то существовать будешь лишь в одной – в той, которую мы с тобой вскоре создадим.

- Как всё сложно. Получается, мы с тобой будем помнить обо всём, что было в разных потоках времени, а другие нет?

- Всё правильно. Ведь ты не рассказал сородичам,