«Жизнь – счастливая сорочка». Памяти Михаила Генделева - Елена Генделева-Курилова

я Аглаю как войну

бы обнял

лёгкою рукою

и на

плеснула бы она

по-царскосельски мне

и

да-да

здравствует война

и

дай им Господи покою

товарищам моим

забытым на войне.

Иерусалим, май 2004

Памяти демона

1

Как

змея учат молоку

так

змеи любят молоко

но

в молоке перед грозой скисает жало

гюрзу тенгинского полка

вспоила смерть его строку

железным ржавым молоком

не отпускала от груди

не

удержала

2

шармер на водах кислых дев

звездострадальца на манер

мадам

да он мясник

мадам

старлей спецназа

царя игральный офицер

младой опальный волкодав

вцепившийся

как бультерьер

в хребет

Кавказу

3

то

саблезубый как Аллах

и на душе его ни зги

ах на устах его молчок

и

на челе его ни блика

но

выскочив из-за угла

стремглав запутавшись в пола́х

озноб как мальчик-казачок

бежал висеть на удилах

его словесности его прекраснодиколикой

4

он

приходил из-за реки

из дела

выскочив-таки

и с шашки слизывал мозги

побегом базили́ка

как будто бы и ни при чем

томительно склоняет в сон

и

самому немного

чёрт

противунравственно и дико

5

лишь злой чечен не спросит чем

после химчистки от плеча

пах правый пах

и

бряк

рукав бекеши

поэт и в азии поэт

когда скажу и нет

и

над

над у́ммой милосердия закат

Медины от Святой до Маракеша

6

из

нашей школы он один

в ком странность я не находил

к выпиливанью лобзиком

аулов цельных Господи

и выжиганью по Корану

и

он коронный он гусар

ага как чувствовал врага

в жару на дне вади Бекаа

пардон муа в полдневный жар

во всю шахну Афганистана

7

не плачьте пери!

молоком

не кормят змея на душе

не плачьте Мэри

ни о ком

уже не стоит петь рыдать стихи и плакать

под Валериком фейерверк

над офицериком салют

а смерть что смерть

она

лицо

его лизала как собака.

К арабской речи

1

По-русски вся любовь – ямбы лицейских фрикций

по-русски как война

иваны гасят фрицев

а

что

по-русски смерть

а

следствие она же и причина

переживаний интересного мужчины

на улице давно в живых Елены нет моей царицы

гороха паники просыпанного

средь.

2

Мне так хотелось бы уйти из нашей речи

уйти мучительно и не по-человечьи

а

взять

горючую автопокрышку под язык

таблетку к въезду в астму Газы негасимой

когда как резаные воют муэдзины

когда так хочется убить нельзя ничем и нечем

а из-под солнца комендантского

навстречу

им

вой фрезы.

3

И

так

горюет это сучье мясо

в зенит

закатываясь в ритме перепляса

в пелёнах с куколкой убийцы на плечах

что

ясно

куколка проклюнет покрывала

и стрекозиные разинет жвалы

йельский выученик мученик Аль-Аксы

на двух прожекторах стоять в лучах.

4

Поучимся ж у чуждого семейства

зоологической любви без фарисейства

а

чтоб

в упор

взаимности вполне

бог-Мандельштам

уже не можно обознаться

в Любви

как судорогой сводит М-16

иль выдай мне свисток в разгар судейства

иль вырви мне язык последний мне.

5

Мне

смерть как нужно на крыльцо из нашей речи

хоть по нужде хоть блеяньем овечьим

зубами

выговорить в кислород

желание Война!

на языке не что висит из горла

и был раздвоен был глаголом горним

но

языке на том

чья тишина во рту у смерча

или пред музыкою будто не она.

6

И я

живой ввиду теракта на базаре

ещё в своём уме как в стеклотаре

из речи выхожу

не возвратиться

чтоб

о да:

«Адам, я вижу твой заросший шёрсткой лобик твари

и Еву, из числа пятнистых антилоп», —

ау! мой страшный брат Абу-ль-Ала́ слепец был аль-Маа́рри

и

мизантроп.

7

А вот и я у рынка на коленях

и

пар шахида пар

до уровня еврейских выделений

тел не осел

на пузыри наши и слизь

я на карачках выхожу из перевода

куда

«…поплыл в разрывах ветра воздух имбиря и мёда,

и ливня жемчуга вниз ниспадают с небосвода», —

как написал

тысячелетний гений Ибн Хамди́с.

8

Но

Смерть

припрыгав

как бессмысленная птица

в последний раз в последний разум мой глядится

и выводок её пускай щебечет там

я ухожу из нашей речи не проснуться

бог-Мандельштам!

куда же мне вернуться

«звук сузился, слова шипят»

куда мне возвратиться

бог-Мандельштам.

9–10

Так вот

поэзия:

«на русском языке последнем мне

я думаю

(я так писал)

что по себе есть сами

любовь война и смерть

как

не

предлог

для простодушных описаний

в повествовании о тьме и тишине»

так вот

я

думаю

что

стоя перед псами

в молчанье тигра есть ответ брехне

и

предвкушение

клыки разводит сладко мне

не

трудной

крови под усами.

Иерусалим, май 2004

Из книги «Из русской поэзии»

Из цикла «Задания на дом»

Баллада

Во

глубинке родительного падежа

где кого-чего тихо как

что

снова можно писать «душа»