Арабская ночь. Табу на любовь - Амира Ангелос

А у меня — только глупое сердце, которое сейчас трещит, потому что его сжимают стальными тисками.

Смешно, правда, Я ведь всегда считала себя умной. Держала дистанцию. Смеялась над теми, кто падал в иллюзии. Говорила себе: «Это курорт. Это игра. Наслаждайся и отпусти». И все равно позволила себе влюбиться без оглядки. Поверить в прикосновения, в слова, в то, как он смотрел на меня.

Я дура. Но самая счастливая дура в мире.

Потому что впервые за всю жизнь я почувствовала себя желанной. Настоящей. Живой.

Я не буду ни о чем жалеть!

Пусть даже сказка закончилась. Пусть боль все равно рвет изнутри. Слезы жгут глаза, но я стираю их ладонью, сердито. Не буду плакать. Не хочу. Пусть этот мужчина останется для меня тем самым безумным чудом, подарком судьбы. Эта история станет моим тайным воспоминанием, которое будет согревать меня, даже если все остальное рухнет.

Я все равно люблю его.

* * *

Воздух в этих покоях — слишком сладкий, слишком тяжелый, он давит. Мраморный пол холодит босые ступни, но внутри так жарко, что кажется, я задохнусь. Хочу выбежать отсюда, сбросить с себя дорогой шелковый халат, который надела после душа. Этот ослепительный блеск, который не имеет ко мне никакого отношения.

Я не часть этого мира.

Сказка, в которую я позволила себе поверить, лопнула, как мыльный пузырь. В ней было место огню, страсти, ночам без сна… Но не продолжению. Не будущему.

У меня дрожат колени. Сумка с моими вещами стоит на столике. Беру из нее первое, что попадается под руку — легкое розовое платье.

Переодевшись, выхожу в коридор, стараясь дышать тише. В груди клубок, каждая секунда в этих стенах превращается в пытку. Хочу снова в ту привычную жизнь, где все просто: работа, гости, Марина с ее болтовней, детский смех на анимации. Чем сильнее я это понимаю, тем острее боль, тем сильнее желание уйти.

Тихо, почти беззвучно, босиком иду по коврам и останавливаюсь у полуприкрытых дверей. Огромный зал, колонны, резные лампы, мужские голоса говорят по-арабски. Но я все равно ловлю интонации, отдельные слова, имя Юсуфа, и чувствую, что это не просто разговор. Это что-то важное.

Это ужасно некрасиво, и может быть даже опасно — подслушивать разговор шейха и его наследника. Но именно этим я занимаюсь. Смотрю в щель, жадно, украдкой.

Юсуф стоит прямо, уверенно. Сейчас он совсем другой. Раньше я видела в нем молодого беззаботного мужчину. Сейчас он — царственный, влиятельный, уверенный в себе.Невозможно не осознать: я вообще понятия не имею, кто он такой на самом деле. Да и поздно уже «знакомиться».

Я не собиралась подслушивать. Просто не смогла удержаться. В этом огромном дворце с его золотыми колоннами, шелковыми занавесями и блестящими мозаиками я почувствовала себя прозрачной. Невидимкой.

Сердце колотится сильно, видимо предчувствует: я услышу нечто, что изменит все.

— Ты женишься на Амине. Все уже решено, — шейх неожиданно переходит на английский. — Мы дали слово их семье. Назад дороги нет. Ты — не просто мужчина, Юсуф, ты — наследник. И ты поступишь, как подобает мужчине твоего рода.

Прижимаюсь к стене, дышать становится трудно. У меня начинает звенеть в ушах.

— Мне жаль, что ты пообещал не спросив меня, — отвечает Юсуф. Его голос спокойный, но внутри слышится гнев. — Я не стану жениться на ком-то, кого даже не знаю. Только потому, что вы договорились за моей спиной.

— Ты бросаешь вызов семье, Готов лишиться всего,

— Да, мне не нужно наследство. Я думал ты в курсе, — в голосе Юсуфа вспыхивает пламя. — Мне все равно на титул. На деньги. На дворцы. Я знаю, чего хочу. И я не позволю никому решать за меня. Даже тебе.

Пауза. Такая глухая, что слышно, как где-то в глубине дворца капает вода. Шейх молчит. Потом произносит что-то глухо, на арабском.

Юсуф отворачивается и быстро выходит из зала. Мне удается вовремя скрыться за колонной, он не замечает меня.

Я стою с дрожью в коленях, пытаясь осознать, что только что услышала. Он… отказался. Ради меня, Ради нас, Или просто из упрямства?

И все равно внутри горит. Неверие. Страх. И странная, почти осязаемая надежда.

Юсуф не лгал. Он действительно другой.

* * *

Я брожу по саду, словно во сне. Воздух густой, насыщенный ароматами жасмина, роз, каких-то незнакомых мне восточных цветов. Провожу пальцами по бархатным лепесткам, касаюсь тонких ветвей, трогаю острые края алоэ. Не хочу думать. Не хочу вспоминать, кто я, зачем здесь, как сюда попала.

— Я знаю, что вы слышали наш разговор с Юсуфом.

Вздрагиваю. Оборачиваюсь. Шейх. Такой же величественный, но под глазами замечаю глубокие тени, усталость на лице, губы сжаты. В глазах нет враждебности, что-то более сложное.

— Вы поэтому перешли на английский, — голос срывается. — Чтобы я услышала, Чтобы знала, что у него уже есть невеста, Что вы будете делать теперь, Угрожать, Заставлять исчезнуть,

— Я бы никогда не позволил себе такого, — шейх качает головой. Его голос глубокий, немного хриплый. — Мой сын привел вас в мой дом как гостью. А для меня гость — это священное. Я могу лишь просить вас услышать правду.

Отвожу взгляд, смотрю на огромную голубую бабочку, которая села на цветок. Боюсь, если снова встречусь с умным, проницательным взглядом этого мужчины, то не выдержу. Сорвусь.

— Юсуфу предстоит стать шейхом, — продолжает он. — Мудрым, сильным, справедливым. У него для этого есть все качества. Он мой единственный родственник по крови, и я его очень люблю. Он всегда был не таким, как все. Бунтарь. Странник. И именно поэтому мне больно. Потому что даже сейчас, он готов бросить все.

Делает паузу, будто проверяя, слышу ли я его. А я слышу. И сердце все туже сжимается.

— Я не собираюсь вас выгонять, Слава. Он вас любит. Но отказ жениться по договору навлечет позор на весь наш род. Я лишь прошу вас быть мудрее. Вы можете стать его второй женой. Он будет любить вас. Но он должен жениться на девушке, которая уже выбрана. Это вопрос чести.

— Я вас поняла, — отвечаю глухо. — Знаете, я сама во всем виновата. Мы столкнулись в отеле и мне в голову не могло прийти, что Юсуф — наследник. Я думала он простой парень.