Арабская ночь. Табу на любовь - Амира Ангелос

Юсуф задерживает дыхание, потом признается:

— Я был уверен, что ты уехала из-за меня. Что я перегнул.

— Нет… Наоборот, — отвечаю искренне. — Мне было больно думать, что никогда больше тебя не увижу. Хотя я уверяла себя, что это неважно. Короткая курортная история.

— И сейчас так думаешь?

— Не знаю… — отвечаю уклончиво, хотя чувствую, что ему важен ответ на этот вопрос.

— Мне жаль, что твоя мама так поступила, — он не давит, не цепляется за слова. Дает мне пространство.

— Да, это больно. Но это моя мама. Другой не будет. Как бы ни было тяжело, я все равно скучаю по ней, — улыбаюсь виновато. — Скоро придется вернуться.

— Почему?

— Ну, работы здесь у меня уже нет. После устроенного Андреем меня точно не оставят.

— С чего ты так решила? — спрашивает спокойно, почти мягко.

— Разве может быть иначе? — пожимаю плечами. — Какой смысл держать человека, который доставляет проблемы, — запинаюсь, глядя на его руки, и отводя взгляд. — В общем, я все испортила.

Юсуф откидывается на спинку, некоторое время изучает мое лицо.

— Если ты хочешь вернуться в отель…

— Нет, — перебиваю его резко.

— Хорошо. Я рад, — не могу не улыбнуться. Пальцы скользят по бокалу с соком. Делаю несколько глотков. Яхта мягко режет волны, и на секунду мне кажется, будто мы вдвоем наедине с этим блестящим миром — без берегов, без будущего, без прошлого. Только солнце, соль на губах и человек, ставший неожиданно очень дорогим и близким рядом.

— Знаешь, я в детстве обожала читать. Когда мама ссорилась с очередным любовником, я пряталась под столом, или на подоконнике. Я читала книги про приключения, про пустыни и моря и думала, что когда-нибудь уеду туда, где меня никто не найдет. Кто бы мог подумать, что смогу осуществить это в реальности?

— Мечты должны сбываться, — тихо отвечает араб.

Отворачиваюсь, делаю вид, что выбираю самую сладкую дольку манго, но на самом деле прячу глаза. В груди щелкает что-то хрупкое, как тонкое стекло.

Яхта летит дальше. Тент шуршит, море пахнет солью и водой. Сейчас возможно самое время и мне задать накопившиеся вопросы. А я снова отступаю.

Глава 36

Дождь начинается после полудня, так внезапно, будто кто-то сверху нажал на кнопку. Небо распухло свинцом, по тенту лупят крупные капли. Мы спускаемся вниз, стуча босыми пятками по теплому дереву, оба промокшие до нитки, но нам весело, хохочем. Я сразу в душ забегаю, дрожа от перепада температуры. Когда выхожу, завернувшись в полотенце, Юсуф стоит у иллюминатора с телефоном в руке. Он вытерся, но даже не переоделся.

— Потом. Я позвоню позже, — отключается.

— Тебе тоже надо снять мокрое, — говорю тихо. Смущаюсь. Здесь все кажется более интимным, чем наверху.

— Ты права, — он скрывается за дверью.

Выходит очень быстро. Я даже не успеваю успокоить бешеный пульс. Почему так сердце колотится? Мы уже были близки. Он не раз доводил меня до края настоящей огненной бездны. Что поменялось?

Чувства. Он больше не абстрактный незнакомец. Невидимые нити, привязывающие меня к нему, становятся крепче. Чувствительнее. Меня это сильно пугает, но я ничего не могу изменить.

Сразу подходит ко мне. Обнимает за талию. Мне нравится как он пахнет. Чистота, гель с нотками сандала и его особенный запах.

— Посмотри на меня, Слава, — просит мягко.

Голос — низкий, без привычной мягкой улыбки. Почти приказ. Я замираю, пальцы сами тянутся к узлу полотенца, которое на этот раз, как мне казалось, я завязала лучше. Горло пересыхает, машинально провожу языком по губам. Замечает это, его взгляд темнеет. Вода с волос Юсуфа медленно капает на ключицы, он не касается, держит дистанцию, и все равно кажется, что воздух между нами сместился, стал плотнее.

Его ресницы густые, длинные, цвета мокрого угля, с таким изящным изгибом, каждая словно выведена тонкой кистью на холсте. Залипаю на них, смещаю фокус на губы — мягкие, чувственные. Обычно изогнуты в дерзких усмешках, но сейчас расслаблены, чуть разомкнуты, и я невольно переключаюсь на мысль, как я люблю их вкус.

— Тебе не надо меня бояться, Слава, — выдыхает, чуть хрипло. — Моментами мне кажется, что ты только и думаешь о побеге.

— Это не так. Но я действительно… растеряна. Ничего не понимаю. А ты очень мало о себе рассказываешь, — чувствую, что вот он тот самый момент откровенности, который я так ждала.

Боже. Как же я так потерялась в этом человеке, ничего толком так и не узнав о нем? Я стараюсь сохранять хладнокровие, но уверена, что он видит меня насквозь. Я к нему пристрастилась. Одержима им. Запутываюсь все сильнее день ото дня.

— Ненавижу говорить о себе, — морщится.

— Я уже догадалась.

— Я сам толком не знаю, что со мной. С тобой. Ты была не готова к тому что случилось между нами, и я тоже. Я не мастер разговоров, правда. Но эта… черт, эта штука, что творится у меня внутри… — Он на секунду зажмуривается, подбирая слово, а потом просто, по-мужски честно: — Меня лихорадит от тебя. Постоянно. Ни с кем раньше такого не было.

Проводит ладонью по затылку, нервный жест совершенно не вяжется с его привычной уверенностью, и от этого у меня внутри странно теплеет.

— Я привык к дистанции. Никогда и никого не подпускаю, даже самых близких. С тобой это не работает. Меня это одновременно бесит и… нравится. Очень. — Он коротко усмехается. — С ума сойти, как нравится.

Дождь барабанит за иллюминаторами, и это делает помещение еще уютнее. В каюте пахнет теплой влагой, шампунем. Чувствую, как в груди тянет — и страх, и радость в одном узле.

— Я не хочу торопить тебя, — Юсуф осторожно касается кончиками пальцев моего лица. — Понимаю, что давить нельзя, — делает паузу, встречает мой взгляд и не моргает, — Мне просто нужно, чтобы ты знала: это все очень серьезно. Я хочу тебя. Постоянно. Навсегда.

Вздрагиваю, услышав последнее слово. Сглатываю. Мир за стеклом расплывается, будто яхта вошла в облако, и в этой молочной тишине его слова ложатся во мне как якорь.

— Я боюсь, — признаюсь едва слышно, сама удивляясь, как легко это вышло.

— Я