Калевипоэг - Фридрих Рейнхольд Крейцвальд

Ты у кораблей тяжелых,

Ты у лодок быстроходных,

У ладей широкодонных

Трюмы золотом наполнишь,

Серебро в ладьи насыплешь,

Мелочь медную — на лодки.

Да найми ты мореходов:

Ловких — править парусами,

На руле стоять — умелых.

Ты возьми еды, припасов,

Сколько нужно для похода.

Погрузи еще впридачу:

Девять жеребцов отборных,

Восемь кобылиц табунных,

Десять пар быков яремных,

Двадцать пар коров молочных,

Пять десятков телок пестрых,

Семьдесят возов пшеницы,

Ячменя четыре бочки,

Полный трюм зерна ржаного,

Пояс талеров старинных,

Сотню пар монист трехрядных.

Двести огненных червонцев,

Груду пряжек драгоценных

Да богатых пять приданых, —

Погрузи в ладьи и лодки

Все, чем я владел сызмлада.

Ты доставь мои богатства

По морю в пределы финнов,

В славный дом Железной Лапы.

Уплати сполна за меч мой,

Долг отдай ты, не торгуясь,

Золота прибавь, сверх долга,

Серебра — за промедленье,

Кузнецу на утешенье!

Алевитян сын разумный

Поспешил приказ исполнить

Зашагал широким шагом,

Напрямик пошел он к Харью.

Богатырь Калевипоэг

Опустился на муравку,

Отдохнуть прилег на травку,

О вчерашнем поразмыслить,

Пообдумать донесенья,

Вести грозные из Виру,

Слухи о войне жестокой.

И сказал Калевипоэг:

— Где найти мне дом надежный,

Верный кров для слабосильных?

Вот опять вражда подходит,

Вражьи катятся дружины

Вдоль полей открытых Виру,

По лесным тропинкам Ярва.

Мне нужны крутые стены,

Крепость прочная — для старых,

Кровля мирная — для дряхлых,

Для сестер — приветный терем,

Уголок — для льноголовых,

Для вдовиц — изба печали! —

Калевитян сын могучий

Так размыслил, так надумал:

«Раздобыть мне надо тесу,

Закупить побольше бревен,

Возведу я укрепленья,

Городов я понастрою.

Первый город я воздвигну

На скале несокрушимой —

Над отцовскою могилой,

В память матери любимой[102]

Я второй могучий город

Возведу в дубраве Таары[103] —

Над рекою Эмайыги

Для защиты рощ священных.

Возведу я третий город

Средь медвежьей пущи Яни,

Посреди болот дремучих.

А четвертый — в Алутага,

Дом защиты — престарелым,

Дом укрытия — сиротам.

Нынче не пойду в дорогу,

Нынче отдых нужен телу.

Завтра встану раньше зорьки,

До рассвета зашагаю —

Прямо к озеру Чудскому.

Той порою верный Алев

Приплывет в отчизну финнов,

Кузнецу за меч уплатит».

За ножом в карман полез он

И наткнулся там рукою

На гонца — лихого парня,

Что барахтался в кармане,

Словно в торбе поросенок,

Сам себе помочь не в силах.

Калевитян сын могучий,

Так промолвил, усмехаясь:

— Это что? Уж не блоха ли

Прыгает в моем кармане?

Вылезай скорей, детина!

Подкрепись едой вечерней!

Слушай, друг-оруженосец,

Золотой гонец — помощник!

Коль слова на пользу сею,

Жатвой будет — назиданье.

Слушай ты, орла питомец:

Ты дождись, птенец, сначала,

Чтоб в крыле окрепли перья,

Утвердились, распрямились,

Будь готов тогда к полету!

Если зло к тебе подступит,

Если враг тебя заденет, —

Жди от разума поддержки,

Жди от мудрости подмоги.

Ты взнуздай врага насмешкой,

Хитростью его опутай —

До поры, как подрастешь ты,

Силы в мускулах прибавишь.

Как бы смог ты, слабосильный,

С чертом водяным тягаться,

С адским выползком сражаться? —

Тут помощник богатырский

Так ответил, поразмыслив:

— Как бы смог я, слабосильный,

С чертом водяным тягаться,

С адским выползком сражаться?

Как сын-Алев хитроумный

Показал честному миру,

В пору ту, как рваной шапкой

Он прикрыл подкоп обманный, —

Так и сам я, несмышленыш,

Победил бы в состязанье,

Над нечистым насмеялся! —

Калевитян сын отважный

Слово твердое промолвил:

— Подрасти сначала, парень,

Стань на локоть ты повыше,

Стань пошире на две пяди,

Накопи побольше силы

Всем друзьям своим на радость,

Делу нашему на пользу!

Здесь покамест ты останься

Указателем дороги.

Сам же я уйду отсюда

Прямо к озеру Чудскому —

Нужное уладить дело.

Если здесь гонцы проедут,

Если вестники проскачут

С донесеньями из Виру, —

Ты веди их, друг, немедля

Прямо к озеру Чудскому.

Там надолго задержусь я:

Время надобно для дела! —

Побеседовав разумно,

Подкрепись едой вечерней,

Улеглись они на землю,

Под кустами растянулись.

Ночь укрыла теплой мглою

Все, что движется и дышит.

Смолкли голоса животных,

Клювы звонкие замкнулись.

Жук дремал в траве прохладной,

Спал певец весны — кузнечик,

Лишь гудел комар болотный.

Коростель скрипел на ниве,

Перепел кричал в болоте.

Притаилось все живое

И вблизи и в отдаленье,

Певчие молчали птицы,

С высоты смотрели звезды,

Бледнощекий тихий месяц

Сторожил друзей заснувших.

Пред смеженными глазами

Сон сплетал свои виденья.

Дева света, Ильманейтси[104],

Дочь пленительная Кыуэ,

Сизокрылая синичка,

Долго реяла-кружила,

Залетела в лес глубокий,

Где не хаживало стадо,

Где не щелкал бич пастуший,

Лишь в ветвях шуршала птица

Да во мху змея скользила, —

Там красавица летала,

Меж ветвей резвясь, играя.

Что таилось в чаще леса?

Вырыт был в лесу колодец,

Пробуравлен спуск бездонный, —

Шли к нему людские тропки,

Тропки стад к нему тянулись

Дева света, Ильманейтси,

Дочь пленительная Кыуэ,

Стала черпать из колодца

Серебристою бадейкой

На цепочке золоченой.

Пробегал чащобный парень —

Леший, выкормыш косого,