Элвис и я / Elvis and Me. История любви Присциллы Пресли и короля рок-н-ролла - Присцилла Пресли

Элвиса, в том числе Кэри Грант. Но самым трогательным был тот момент, когда зашел Полковник Паркер и со слезами на глазах стал спрашивать, где его мальчик. Элвис вышел из гримерки, и они обнялись. Думаю, их чувства в тот торжественный момент ощутили все присутствующие.

Кажется, той ночью мы не ложились. Джо Эспосито принес нам все газеты, и мы с упоением читали восторженные отзывы, провозглашающие, что Элвис был «шикарен» и «выглядел и пел прекрасно, как никогда». Элвис сказал, что мы все сыграли роль в этом его успехе.

– Мы это сделали. У нас впереди еще тридцать долгих дней, но это все будет того стоить, если все пройдет, как вчера. Я, может, и вел себя как тиран, но это того стоило.

– Ты совершенно прав, – со смехом согласились все мы. – Ты вел себя как тиран.

Отель был в безумном восторге от выступления Элвиса и от прибыли, которую он принес. На следующий же день они подписали с Полковником контракт на пять лет, согласно которому Элвис должен был приезжать в отель с концертами два раза в год, ориентировочно в январе и августе, за просто невероятную сумму в те годы – миллион долларов в год.

В тот месяц Элвис буквально захватил Лас-Вегас, каждый вечер выступая для битком набитого зала, в который пытались пробиться еще тысячи фанатов. Куда ни глянь, повсюду было имя Элвиса – на телевидении, в газетах, на плакатах и билбордах. Король вернулся.

Триумф Элвиса в Лас-Вегасе вернул искру в наш брак. Он словно стал другим человеком. Он снова был уверен в себе как исполнителе, продолжал следить за весом и каждый день занимался карате.

Тогда я впервые почувствовала, что мы с ним – одна команда. Я несколько раз летала в Нью-Йорк, чтобы найти какой-нибудь особенный аксессуар для его концерта. Я купила ему шарфы, ювелирные украшения и черный кожаный ремень с цепью, который позже вдохновил Билла Белью на создание ремней для знаменитого комбинезона Элвиса.

Я была рада снова видеть его здоровым и счастливым, и мне особенно нравились наши первые дни в Вегасе. Отель поселил нас в элегантном номере с тремя комнатами, который мы превратили в дом вдали от дома. Во время концертов я всегда сидела за одним и тем же столиком неподалеку от сцены; мне никогда не надоедало смотреть, как он выступает. Он любил импровизировать, никто никогда не знал, что от него ожидать.

Иногда после его полуночного шоу мы смотрели представления других артистов или же играли в казино до утра. А иногда мы оставались за кулисами, чтобы отдохнуть и пообщаться с артистами, посмотревшими его шоу. Я наконец оказалась с Элвисом, когда его карьера была на высоте.

С новым витком славы пришли и новые проблемы. За пределами сцены Элвиса охраняли Сонни и Рэд. Но на сцене он был живой мишенью. Однажды ночью Джо и Сонни сообщили, что одна из зрительниц пронесла на концерт пистолет, угрожая застрелить Элвиса, но он, как настоящий профессионал, все равно настоял на проведении концерта. Были приняты дополнительные меры предосторожности, вся команда была в состоянии боевой готовности. Элвису сказали держаться в глубине сцены, чтобы выглядеть мельче, а Сонни и Джерри стояли неподалеку, готовые в любой момент, при любом подозрительном движении кинуться на его защиту. Рэд и несколько агентов ФБР скрывались среди зрителей.

Казалось, концерт длился целую вечность. Я бросила нервный взгляд на Пэтси, а она сжала мою руку – так мы успокаивали друг друга, надеясь на спокойный вечер без происшествий. Вернон весь концерт провел за кулисами, не упуская Элвиса из виду, молясь:

– Господи, упаси моего сына от беды.

Из-за этой и других угроз было решено увеличить охрану для всех мест, куда должен был приехать Элвис. Мы стали заходить через черные входы, кухни, лифты для сотрудников и запасные выходы.

У Элвиса была своя теория о покушениях – он основывал ее на убийствах преподобного Мартина Лютера Кинга и Роберта Ф. Кеннеди. Он считал, что убийцы гордились своими «деяниями», так что всем охранникам сказал так: если будет покушение на его жизнь, убийцу непременно надо застрелить, даже до появления полиции. Он не хотел, чтобы кто-то хвалился прессе, что убил Элвиса Пресли.

Сонни и Рэд в то время жили в таком стрессе, что дергались от любого движения. Им было не по себе в толпе безумных фанатов, так что они всегда остро реагировали на любую возможную опасность. И если подход Сонни можно было назвать дипломатическим, то Рэд всегда сначала делал, а потом думал. В итоге на Элвиса стали падать обвинения в рукоприкладстве. Когда Вернон сообщил ему об агрессивной манере Сонни и Рэда, Элвис сказал:

– Черт побери, Рэд, я тебя нанял, чтобы ты отгонял от меня всяких психов, а не чтобы на меня заявления писали. Ты, конечно, рыжий, но уж будь добр, контролируй свой темперамент.

Несмотря на то что Элвис мог шутить по поводу покушений и угроз расправы – а их в Вегасе было немало, – страх и постоянная необходимость охраны только усугубляли давление ежедневных выступлений.

В начале, когда у Элвиса были обычные концерты в Вегасе, мы – девочки – часто его навещали. Прилетали к нему на выходные, иногда вместе с детьми, на три-четыре дня, а потом возвращались домой.

Когда мы были в разлуке, я снимала тысячи полароидов и видео с Лизой. Она росла так быстро, мне не хотелось, чтобы Элвис упустил эти моменты. Каждый день он получал «посылку заботы», как я их называла, где были записи, на которых я учу Лизу новым словам, а она за мной повторяет. Каждую неделю, перед моим приездом, я просила оклеить фотографиями зеркала в его спальне и ванной, чтобы он не забывал, что у него есть жена и дочь.

Во время первых концертов его все еще мучили сомнения, примет ли его публика в полной мере. В то время его совершенно не интересовали какие-либо заигрывания и интрижки на стороне – он был сосредоточен на ежедневных репетициях и выступлениях, ни на что другое времени не было.

Затем он стал более самоуверенным. Обожание толпы вернуло его в начало пятидесятых, когда он был на вершине славы, и после месяца непрерывных оваций ему было тяжело спуститься с небес на землю. Вскоре его имя на рекламном щите отеля заменит имя другого артиста, кабинеты на третьем этаже опустеют, а звонки и бронь столиков прекратятся.

Он расцвел на почве всего этого радостного волнения, блеска и истерии, ему трудно