Хранители Седых Холмов - Леока Хабарова

Ледорез насторожился.

— А отчего неспокойно? — спросил, а под ложечкой противно кольнуло. Яр повёл плечом, прогоняя неясную муторную тревогу.

— Сам не видал, но от других слыхивал. — Бер вывел очередную руну. Она получилась кривобокой, но яркой и крупной. Такой, что можно издали прочесть. — Говорят, Хотеней-князь ворогов ищет.

— Хотеней? — хором выпалили Яр и Марий. Слышал Бер, разумеется, одного Яромира. — Он… жив⁈

— А что ему сделается! — ответствовал лютоморец, и сердце вмиг захолонуло. Яр судорожно стиснул кулак, но быстро взял себя в руки: негоже, если на физиономии радость от доброй вести засветится. — Когда мы с дядькой в путь-дорогу собирались, Хотеней с нашими о союзе уговорился: к Лютоморью, мол, руки тянуть не станет, ежели йаарлы снарядятся его ворогов искать. — Бер наконец закончил малевать надпись и утёрся ладонью, размазав краску по лицу. — Готово! Осталось воском пройтись.

Яромир и Марий переглянулись. Да уж… При таких раскладах надпись на борту не просто полезна. Она жизненно необходима!

— И каких же таких ворогов лютоморцы подрядились искать… — с нарочитой задумчивостью вымолвил Полумесяц и стрельнул в Яромира хмурым взором. — Уж не тебя ли, светлый йаарл?

Ледорез посмурнел.

Вполне возможно, что и его. А раз так, на когге близ Златобора лучше не светиться — влипнут. Как есть, влипнут. А значит…

— Похоже, с парнями придётся расстаться, — сказал Марий.

«Похоже на то…» — мысленно ответствовал Яромир, вздохнул и хлопнул Бера по плечу.

— Ты молодец, — сказал тоном, каким должно говорить настоящему йаарлу. — И служишь мне верой и правдой. Я этого не забуду.

Лютоморец ответил улыбкой.

— Уж так заведено: я тебе жизнью обязан!

* * *

— Земля! — Крик долговязого тарханца, которого Бер выбрал в смотрящие, вырвал из сна, и Яромир привычно схватился за кинжал. — З-е-ем-л-я-я-я!!!

Ледорез вскочил, едва не приложившись лбом о притолоку, но быстро взял себя в руки: смотрящий командовал землю не впервые. А именно — в третий раз. Оба предыдущих сигнала оказались ложными: сначала берегом притворились острые, засиженные кайрами рифы. Потом — опасная отмель, что выпучила из воды чёрно-песочное пузо. Может и сейчас тревога ложная… кто знает!

Яромир унял всколыхнувшуюся надежду и поднялся на палубу, где уже столпилась его разномастная команда. Бер сидел за румпелем и улыбался во весь рот. Смотрящий голосил, что есть мочи. Остальные ликовали всякий на свой лад.

— Похоже и впрямь земля, — проговорил Марий, щурясь в лучах низкого осеннего солнца.

— Похоже на то, — отозвался Ледорез и приложил ладонь ко лбу козырьком.

Всё верно. Земля. Юго-западная оконечность Хладоземья. То самое место, где сосны стоят на утёсах молчаливыми стражами. Где снег серебрит хребты окраинных гор, леса полыхают бронзой и золотом, а Закатная река разбивается на десяток рукавов.

Родная земля.

Это было удивительное чувство. Странное и пугающее. Казалось, сердце увеличилось в размерах так, что грудная клетка, не способная более вмещать его и удерживать, вот-вот лопнет. Ветер пах дымом, железом и жухлой листвой, а от голубизны хрустально-чистого неба захватывало дух.

Хотелось броситься в воду и добраться до берега вплавь. Припасть к жирному, напитанному осенними дождями чернозёму и закричать так громко, чтобы в Седых Холмах услыхали.

Он дома. Дома. Он добрался. И больше его ничто не остановит и не задержит.

— Я возвращаюсь к тебе, родная, — чуть слышно прошептал Яромир, стиснув кулак. — Дождись меня. Я уже близко.

Глава 41

Семь пар глаз уставились на Ледореза разом.

— Таково моё решение, — заявил Яромир тоном, не терпящим возражений, и, отхлебнув кваса, со стуком поставил кружку на стол.

Он сидел во главе, а остальные теснились на лавках. Парни выслушали его внимательно, и никто не рискнул перечить. Никто. Кроме Бера.

— Не поспешай, светлый йаарл, — сказал он. — По законам солёного братства, мы — твои люди.

— Да, — кивнул Яр. — А я — ваш йаарл. И не приму возражений. Ни единого.

— Воля — щедрый дар, добрый господин. Поверь, мы все его ценим, — с поклоном изрёк балханец Улар, самый старший из команды. Он был опытен, речист и чем-то напоминал сгинувшего в пучине Янгаря. — Да только негоже оставлять в накладе того, кому жизнью обязан: грех великий!

— Я в накладе не останусь, — уверил Яромир.

— Да у тебя за душой ни гроша, окромя того, что на тебе надето! — всколыхнулся гребец Егоза. — Мы всё на Лисьем острове спустили, а здеся ты последним жемчугом расплатился!

— Справлюсь, не впервой, — отмахнулся Ледорез. — А вы отныне сами определяйте свою судьбу. Можете воротиться домой, к семьям. А ежели охота, отправляйтесь бороздить моря с Бером: когг оставляю вам.

Все семеро переглянулись. Похоже, большинство не верило ушам.

— Неужто даже откупа не взыщешь? — с сомнением вопросил коротышка-кок по прозвищу Лапоть.

Ледорез окинул строгим взором всех и сразу. За полмесяца скитаний по морям они сплотились, забурели и стали настоящей командой. Бер, Лапоть, многомудрый Улар, долговязый тарханец Менглей, угрюмый силач Дикобраз, златокудрый лерийский красавец Арталаст, неугомонный весельчак Егоза, знающий тысячу баек… Бок о бок они шли сквозь туманы, ловили парусом лихие ветра и боролись со штилем, дружно налегая на вёсла. Делили друг с другом невзгоды и радости, чёрствый хлеб и хмельной ром. Мастерили снасти, удили рыбу и осваивали морские премудрости. Да, они стали командой… и доставили своего капитана к родным берегам. Ледорез глядел на них и понимал: их пути больше не пересекутся. Никогда. Поэтому лучшее, что он мог сделать для морских побратимов — даровать свободу.

— Я всё сказал, — отрезал он твёрдо. — И решения не изменю.

Молчание продлилось несколько долгих мгновений: сердце успело трижды ударить о рёбра.

— За лучшего из капитанов! — вскочив, проорал Егоза и вскинул чарку.

— Великое Солнце да хранит его дни! — поддержал тарханец-смотрящий.

— Слава светлому йаарлу!

— Здравствуй тысячу зим, добрый господин!

Чарки стучали одна о другую. Бывшие невольники пили, закусывали и наперебой желали здравия, удачи и славы. У Яромира пылали уши. Благо, никто, кроме Мария, этого не замечал.

На закате они расстались. Яромир долго смотрел, как паруса когга уходят в закат и от чистого сердца желал парням удачи, какой бы путь они не избрали. А