Хранители Седых Холмов - Леока Хабарова

— Для убедительности он кивнул в сторону кормы, где столпились, переминаясь с ноги на ногу, взрослые мужики и молодые парни. Оборванные, истощённые, грязные, избитые, закованные в цепи.

Семеро пленников, единственное будущее которых — рабские торги. Плохо дело…

— Не знаю, что у тебя на уме, но поторопись, пока остальные не вернулись, — заговорщически шикнул Марий. — Иначе нам карачун.

Яр последовал совету.

— У меня новое предложение, — сказал он. — Доставьте меня на Север, и никто не пострадает.

— «Не подстрадат»? — Чернокожий вылупил зенки, моргнул пару раз и заржал, аки твой жеребец. Товарищи охотно разделили с командиром веселье, и дружный гогот пронёсся над пустынным пляжем. — Не пострадат! Ха!

— Зря смеёшься, — буркнул Яр. — Это хорошее предложение.

Он обернулся к будущим невольникам и кликнул того, что особенно приглянулся.

— Эй, ты, длинный! — Косматый мо́лодец со свежими следами плетей на спине тут же вскинулся, и было от чего: Яромир кричал по-лютоморски. — Со снастями управишься?

— Управлюсь! — неожиданно бойко ответствовал парень.

— Славно, — отозвался Яромир, выхватывая кинжал. — Заодно и других обучишь.

Глава 40

Яромир не убил темнокожих ушкуйников. Ну… по крайней мере, не всех. Да и покалечил-то всего парочку, так, чисто для острастки: нос разбил да руку вывихнул. И ещё одному сломал рёбра, но это не в счёт, потому как случайно вышло.

Без лишних колебаний, Яр оставил всю бритоголовую компанию на острове, где княжил почти целую луну, а сам распрощался с гостеприимным берегом и отправился в путь. Управляться с коггом поручил молодому лютоморцу из пленников.

— Будешь капитаном, — заявил исполосованному парню и кивнул на остальных невольников. — А это — твоя команда.

— Неможно мне капитаном, славный йаарл, — возмутился лютоморец. — Ты нас спас — тебе и честь. Таков уж закон солёного братства!

Он встал на колено и склонил голову.

Яр матюгнулся. Вот же!.. Экую службу сослужил узор на запястье!

— Тебя как звать-то?

— Бером, — ответил парень. — Ведмедё́м коли по-вашенски.

— Тощеват медведь, — усмехнулся стоящий рядом Марий. — Откормить надобно.

— Слушай сюда, Бер, — строго сказал Яромир. — Если уж я капитан, тебя назначаю главным кормщиком. Держи курс на Север, к Хладным Землям. Сыщешь путь?

Лютоморец просиял.

— Сыщу!

— С кораблём в малых силах управишься?

— Управлюсь!

— А этих, — Яр кивнул на несостоявшихся рабов, — надобно морским премудростям обучить. Да поскорее.

— Обучу, будь покоен, светлый йаарл! — твёрдо заявил Бер.

— Вот и славно, — Ледорез хлопнул новоиспечённого кормчего по плечу, а когда тот рванул выполнять распоряжение, украдкой шепнул Марию: — Йаарл это что за птица?

— Вождь, — подсказал Полумесяц.

Яромир вздохнул. Вот же… погань!

* * *

Бер оказался молодцом. Толковый, немногословный, знающий своё дело. Многие вёсны он ходил в море со своим дядькой, переправляя на изобильные лерийские рынки северный мёд, воск и пеньку и затариваясь на югах пряностями да сладкими винами. Однажды дядька согрешил — захватил в рабство свободного, заклеймил и продал, — чем накликал беду: морские боги отвернулись от них, драккары попали в шторм, а дядька с племянником — в плен. С тех пор Бер кочевал по торгам да галерам. Вечно голодный, избитый, измученный. Так и попал к темнокожим бритоголовым ушкуйникам.

— Они с другого края света, — пояснил он как-то. — С островов, что лежат за руинами Древних Царств. Говорят, всяк, кто туда добирается, без следа пропадает. Белых людей там едят, а из костей и зубов делают ожерелья да цацки. Дикий народ!

Яр многозначительно кивал. Он верил. После всего, что приключилось, он готов был принять на веру любую небывальщину. А уж такой безобидный пустяк, как ожерелья из зубов — тем более. Его так и подмывало расспросить Бера об исполинской рыбине, морских певуньях и призрачных ладьях, но Яромир не решался. Мало ли…

Лунными ночами Ледорез подолгу смотрел на горизонт. Где-то там, далеко-далеко за кормой осталась разбитая чудовищной тварью флотилия Губителя дев. Драккары искорёжило, разметало, и где искать теперь останки даже самим Небесам не ведомо. А в тёмных глубинах на дне морском покоится теперь и неустрашимая воительница Синегорка…

Спи спокойно, богатырша. Ты была преотличным бойцом и надёжным товарищем. Мир праху.

Яромир попытался вспомнить слова погребальной песни, но так и не смог. Наскоро помянув всех погибших, вздохнул и уставился на посеребрённую юным месяцем тёмную гладь.

Север ждал. И Яр летел к нему на всех парусах.

* * *

— Зачем это? — вопросил Яромир, наблюдая, как Бер малюет на бортах руны. — Богов задобрить?

— Нет, светлый йаарл, не для этого, — отозвался лютоморец, продолжая водить кистью. Вид у Бера был довольный и сосредоточенный. Без проблем, приключений и сложностей, мирно, дружно и ладно они добрались до Лисьего острова за седмицу с небольшим, но задержались в местных доках на трое суток: поправили такелаж, приодели команду, затарились едой, водой и выпивкой. А поутру Бер притащил невесть откуда ведро краски… — У лютоморцев особливый обычай имеется: у каждого йаарла свой цвет и знак.

Ледорез наморщил лоб, припоминая. Вроде, слыхивал он про такую повадку лихих северян. Лютоморцы завсегда вешали на борт щиты, разукрашивали носовые фигуры, а паруса шили исключительно полосатые — кто во что горазд.

— Это надобно, чтобы ворогов от другов отличать, — многозначительно пояснил Бер. — Всякая лодка, какую неможно распознать, вражьей считается, а потому святой долг её потопить прежде, чем к берегам пристанет. Вот и малюю символы. Авось поможет!

Яр кивнул с пониманием.

— А что здесь сказано?

— Сказано, йаарл восточных краёв домой вертается.

Ледорез хмыкнул. Вот ведь.

— Сто раз тебе говорил, я не йаарл, — беззлобно пожурил он.

— Енто кому как, — философски ответствовал Бер, не прекращая орудовать кистью.

— Ладно, — вздохнул Яр, сдаваясь. Он давно понял, что спорить с Бером в этом отношении бесполезно. — А с чего взял, что я с востока?

— Так ведь по говору! — со знанием дела заявил лютоморец. — Все, кто живёт за Хрустальной косой, разъясняются точно, как ты.

Яромир нахмурился и глянул на Мария.

— Не знаю, не замечал, — откликнулся призрак. — Говор как говор. У меня такой же.

— Сейчас в северских водах неспокойно, — продолжил