Хранители Седых Холмов - Леока Хабарова

Не думай об этом сейчас, — одёрнул Марий, и наваждение рассеялось. Призрак сидел рядом на выброшенном на берег обломке мачты. Подбородок призрака зарос щетиной, а рожа обгорела. Тёмные волосы задубели от соли. — Сейчас важно другое.

«Да уж… — Ледорез обтёр физиономию шершавой пятернёй. — Если не сыщу воды — поминай, как звали».

— Вот именно, — кивнул Полумесяц.

Яр собрал последние силы и зыркнул на товарища так злобно, как только мог.

— Не лезь ко мне в башку! — хрипло выцедил он. — Достал.

— Заставь меня, и перестану! — чёрные глаза покойника лукаво заблестели.

— Иди в зад.

— Не могу, — нарочито вздохнув, изрёк Марий. — Другие планы. Так что уступаю честь тебе, княже!

Полумесяц отвесил шутовской поклон и разлыбился так, что взбесило до крайности. Экий шпынь, нашёл время глумиться!

Глухо матюгнувшись, Яр сгрёб пригоршню песка и запустил в товарища. Тот увернулся. Расхохотался.

Пришлось подняться, чтобы добраться до стервеца, и…

Проклятье!

Ледорез опомнился не сразу, но всё же опомнился. Марий ведь не Марий вовсе. Он — видение. Порождение больного разума. Призрак бестелесный. А значит, ему не навалять, как ни старайся.

Погань…

Яромир тихо, длинно и грязно выругался. Вот же…

— Не бухти, — отмахнулся Полумесяц. — Ты уже на ногах, а это главное. Видишь, заросли? Пошли туда. Где лопухи, там и водица — известное дело!

Он бодро зашагал вперёд.

Яр помедлил пару мгновений, тяжело вздохнул и, пошатываясь, поплёлся следом.

Лопухи колосились. Их было столько, что иной раз приходилось прорубать дорогу двухвершковым кинжалом. К тому же, Яр не испытывал подлинной уверенности, что это именно лопухи. Ну разве может быть лопух высотой с амбар и шириной в косую сажень? Резные, в прожилках, с колючками и без, приземистые, разлапистые, вогнутые и выпуклые — каких тут только не имелось! Попадались на пути и здоровенные папоротники — Яр таких никогда не видывал, — и диковинные, без сучьев, деревья, и толстенные лианы, и кучерявые кусты. Так зелено, что голова кругом. Чудно́е место!

Марий оказался прав. В лопухах, изогнутых, подобно сложенным чашей ладоням, скопилась дождевая вода. А сочные стебли папоротника полнились влагой. На высоченном дереве без ветвей обнаружились крупные и мохнатые — ни дать ни взять мамонтовы яйца — орехи.

Яромир разглядывал их долго и внимательно, а потом стянул рубаху, скрутил жгутом и опоясал гладкий ствол, удерживая концы. Упёрся подошвой. Подтянулся. Поставил вторую ногу, перехватился, сдвинув жгут повыше, и подтянулся снова. На самом верху крепко обхватил ствол бёдрами и принялся за дело.

— Ну ты даёшь, мелкий! — хохотнул снизу Марий.

Вместо ответа Яр запустил в него орехом. Потом вторым. И третьим.

Ужинать они уселись у кромки пляжа, под раскидистыми, лишенными ветвей деревьями. Яромир пошарил по зарослям и приволок кипу сучьев и жухлых листьев, запалил костёр и занялся готовкой. Трапеза выходила знатной: мидии, запечённые в раковинах на раскалённом камне, пучеглазая рыбина (чтобы изловить вёрткую тварь, пришлось заострить палку и нырять раз двести), полдюжины зажаренных до хруста крабов, а на десерт — мякоть и сок мамонтовых яиц. Пир, достойный королей!

Когда Яр дожёвывал последнего краба, в песке скользнуло длинное пёстрое тело. С шипением тварь обвилась вокруг голени, сверкнула немигающим взглядом. Телепнула языком.

Недолго думая, Ледорез выхватил нож и вонзил в толстую змеюку коротким точным ударом. Поднял прямо на лезвии, поднёс к глазам и, не прекращая жевать, осмотрел с интересом. Экая гадина…

— И что это? — вопросил Марий, вскинув бровь.

— Завтрак, — отозвался Яр.

Остров оказался благостным. В глубинах диковинного леса обнаружился ручей с хрустально-чистой водой. На деревьях росли замысловатые фрукты. Сладкие, сочные и совсем не ядовитые — ешь не хочу. Мамонтовы яйца иной раз сами валились по́д ноги, благо, на голову не попадали. В море плавало столько рыбы, что хватило бы на сто жизней и ещё осталось, а один раз Яромир даже поймал черепаху. Из неё вышло преотличное жаркое! Опасностей тоже имелось вдосталь, но с ними Яромир без особого труда справлялся при помощи смекалки, острого кинжала и сильных рук.

Единственное, чего не хватало на острове — других людей…

Яромир исходил небольшой клочок земли вдоль и поперёк и не нашёл ни единого намёка на присутствие человека. Ни дорог, ни селений, ни колодцев, ни рыболовецких сетей и лодок. Ничего! А вокруг — море. Бесконечное, бескрайнее, пронзительно-синее, оно тянулось до самого горизонта и, наверное, продолжалось даже за ним. Иногда ветер нагонял волны. Высокие и такие могучие, что сбивали с ног и норовили утянуть в пучину. Самодельный плот нипочём бы с такими не сладил. А ведь Яр подумывал о такой возможности. Особенно в первую седмицу, когда призраки погубленных товарищей приходили каждую ночь и терзали до самого рассвета.

Когда лезвие прочертило на гладком стволе десятую палочку, Яромир чётко осознал: он застрял на необитаемом острове. И не исключено, что надолго. Очень надолго. Может, даже навсегда.

Глава 39

Яромир лежал на песке и смотрел в небо. Созвездия угадывались с трудом — по какой-то неясной причине все они были перевёрнуты вверх тормашками. Вот, вроде бы, Охотник. Но остриё его копья смотрит вниз, а не вверх. А ковш Молодухи развёрнут к Северной звезде не той стороной.

Яр тяжело вздохнул. Куда вот плыть при таких раскладах? Как отыскать дорогу, если даже звёзды предали? А ведь он уже затеялся строить плот… Погань.

— Ты опять не спал, — сказал Марий. Угли догоравшего костра отражались в чёрных глазах покойника красными точками. — И ничего не ел. Уже как двое суток.

— Я сыт, — буркнул Яр, не повернув головы.

— Когда ты в последний раз брился? — не унимался призрак.

— Не помню.

— Зарос, как пещерный дикарь.

— Плевать.

— Ты не можешь просто так лежать дни напролёт.

— Могу.

— Упрямый баран.

— Какой есть.

Яр смежил веки, и перед глазами мгновенно предстали две ладные фигуры. Мощная плечистая Синегорка с крепкими икрами и толстой смоляной косой, уложенной на голове, точно корона, и стройная, гибкая, словно молодая берёза, белокурая Преслава.

Он вспоминал о них снова и снова. Снова и снова они приходили к нему во снах.

«Погубил я вас, бабоньки… — скорбно подумал Яромир. — Как есть, погубил».

Зачем? Зачем Бахамут сподобил их отправиться на поиски? К чему это было? Для чего?

Вывод