Читаем вместе с Толстым. Пушкин. Платон. Гоголь. Тютчев. Ла-Боэти. Монтень. Владимир Соловьев. Достоевский - Виталий Борисович Ремизов

теперь открывается этот путь, и этот путь есть сама Россия. Если только возлюбит русский Россию, возлюбит и все, что ни есть в России. К этой любви нас ведет теперь Сам Бог» (4. 95).

Гоголь настаивал на всеобъемлющей любви русского человека к России.

«К этой любви, — писал он, — нас ведет теперь Сам Бог. Без болезней и страданий, которые в таком множестве накопились внутри ее и которых виною мы сами, не почувствовал бы никто из нас к ней состраданья. А состраданье есть уже начало любви» (4, 95).

«В один потрясающий вопль», по мысли Гоголя, слились «крики на бесчинства, неправды и взятки». Сострадание есть только начало любви.

«Но прямой любви, — писал он далее, обращаясь к современникам и адресату послания, — ещё не слышно ни в ком, — ее нет также и у вас. Вы еще не любите Россию: вы умеете только печалиться да раздражаться слухами обо всем дурном, что в ней ни делается, в вас все это производит только одну черствую досаду да уныние. […] далеко вам до любви […] Нет, если вы действительно полюбите Россию, вы будете рваться служить ей; не в губернаторы, но в капитан-исправники пойдете, — последнее место, какое ни отыщется в ней…» (4, 95).

И как вывод — выстроенная Гоголем триада, в которой он по-своему определил иерархическую зависимость между людьми, отечеством и Богом:

«…не полюбивши России, не полюбить вам своих братьев, а не полюбивши своих братьев, не возгореться вам любовью к Богу, а не возгоревшись любовью к Богу, не спастись вам» (4, 95).

Поздний Толстой, как известно, между Человеком и Богом не ставил никаких посредников — ни ближнего, ни государство, ни церковь, ни даже отечество. От рождения человек наделен даром Бога «любить и быть любимым» и через христианское служение людям призван исполнять волю Бога, служить Ему, а не государству или нации.

Таким подходом к проблеме и был продиктован весьма низкий балл, выставленный Толстым Гоголю за его рассуждения в письме «Надо любить Россию».

Но один балл был дан — за мысль о любви к Богу через любовь к братьям.

В этом сказалась духовная общность двух гениев русской культуры.

Еще меньший интерес у Толстого вызвало Письмо Гоголя «Нужно проездиться по России». Ни одной пометки, а в конце текста выставлен всего один балл — единица, однако не ноль.

Людей образованных Гоголь призвал к мессианской деятельности. Подобно монахам, они должны разойтись по разным уголкам российской земли, чтобы нести в народ и провинцию дух правды и просвещения.

«Монастырь ваш — Россия! Облеките же себя умственно ризой чернеца и, всего себя умертвивши для себя, но не для нее, ступайте подвизаться в ней. Она зовет теперь сынов своих еще крепче, нежели когда-либо прежде. Уже душа в ней болит, и раздается крик ее душевной болезни. Друг мой! или у вас бесчувственно сердце, или вы не знаете, что такое для русского Россия. Вспомните, что когда приходила беда ей, тогда из монастырей выходили монахи и становились в ряды с другими спасать ее» (4, 97).

Гоголь очертил огромное поле деятельности для страдающих за Россию и любящих ее. Но для того чтобы помогать ей, надо, писал он,

«узнать, что такое Россия нынешняя, нужно непременно по ней проездиться самому. […] Жизнь нужно показать человеку, — жизнь, взятую под углом ее нынешних запутанностей, а не прежних, — жизнь, оглянутую не поверхностным взглядом светского человека, но взвешенную и оцененную таким оценщиком, который взглянул на нее высшим взглядом христианина. Велико незнанье России посреди России. […] Подвиг на подвиге предстоит вам на всяком шагу, и вы этого не видите! Очнитесь! Куриная слепота на глазах ваших! Не залучить вам любви к себе в душу. Не полюбить вам людей по тех пор, пока не послужите им. Очнитесь! Монастырь ваш — Россия!» (4, 99–104).

Советы Гоголя адресату письма, призывы послужить вновь России на общественном поприще, странствуя и поучая современников, вряд ли могли взволновать Толстого: не потому, что он не готов был к путешествию (он совершил его за десять дней до смерти), а потому, что предлагал каждому человеку начать с себя, с того, чтобы в себе услышать глас Божий и укоры совести, самому отыскивать пути движения к идеалу. Мессианство и просветительство отошли на второй план.

Но балл Гоголь все же заслужил: за мысль о том, что призывал на реальную жизнь взглянуть «высшим взглядом христианина».

Нулевыми баллами Толстой оценил Письма «Что такое губернаторша» (в издании 1857 г. глава была изъята цензурой) и «Русский помещик», но с той лишь разницей, что в конце первого повествования, с которым он познакомился в 1909 г. и которое не могло не вызвать скуки из-за обилия советов и наставлений в адрес губернаторши, в конце текста после 0 поставил плюс (4, 118). Мотивировка, возможно, была вызвана необычной концовкой Письма. В ней прозвучала близкая духовным искания Толстого установка на борьбу с собственными пороками, в результате которой автор текста «просветлел духом» и «приобрел наконец любовь к людям не мечтательную, но существенную».

«Пока я еще мало входил в мерзости, меня всякая мерзость смущала, я приходил от многого в уныние, и мне становилось страшно за Россию; с тех же пор, как стал я побольше всматриваться в мерзости, я просветлел духом; передо мною стали обнаруживаться исходы, средства и пути, и я возблагоговел еще более перед Провиденьем. […] И если я приобрел наконец любовь к людям не мечтательную, но существенную, так это все же наконец от того же самого, что всматривался я побольше во всякие мерзости» (4, 118).

Глава о русском помещике в 1887 г. была целиком перечеркнута, а в 1909 г. получила 0 без всякого плюса. Отторжение мыслей Гоголя обозначилось в самом начале статьи. Он отчеркнул 7 строк и на полях подле них поставил знак вопроса:

«Бог, если б ты променял это званье на другое, потому что всяк должен служить Богу на своем месте, а не на чужом, равно как и они также, родясь под властью, должны покоряться той самой власти, под которою родились, потому что нет власти, которая бы не была от Бога. И покажи это им тут же в Евангелии, чтобы они все это видели до единого» (4, 118).

Толстому подобная постановка проблемы не могла не показаться дикой. Никакой связи между замыслом Бога и властью помещика над мужиками