Император Адриан. Эллинофил на троне Рима - Игорь Олегович Князький

к матери своей Метанитре. Но когда Деметра входила в дом царя Келея, то нечаянно коснулась головой притолоки двери, и дом внезапно озарился удивительным светом. Царица поняла, что дочери привели в дом не смертного человека. К бессмертным богам принадлежит их гостья. Но Деметра отказалась принять божественные почести, пренебрегла царским местом, ей предложенным, сев на простое место служанки. Горе не покидало её. Тогда служанка царицы Ямба – имя её звучало как насмешливый стих (ямб) – на свой страх и риск решила развлечь неутешную гостью. Она стала танцевать голая и петь малопристойные песенки. Это было настолько неожиданно, что Деметра отвлеклась от своей беды. «Так девушка Ямба фривольными речами и танцами развеяла цепенящую скорбь богини»[513].

Деметра, очнувшаяся от безысходной тоски благодаря забавной выходке Ямбы (орфики, сторонники учения, созданного по преданию самим славным певцом и поэтом Орфеем и поклонявшиеся Дионису и Деметре, называли служанку эту грубоватым именем Баубо – брюхо)[514], надумала остаться в доме Келея. В благодарность за приют и доброе отношение она решила подарить бессмертие сыну царя и царицы Демофанту. Для этого Деметра держала младенца на коленях, дабы тот вдыхал божественное дыхание бессмертной богини, а по ночам, натерев ребёнка амброзией, дарующей бессмертие, клала завёрнутого в пелена Демофанта в пылающую печь. Но однажды Метанитра, проснувшись ночью, увидела своего младенца в печи и пришла в ужас. Не зная сути этого обряда, кто и зачем его творит, она умолила Деметру вынуть ребёнка из печи. Богиня разгневалась, объяснила царице, кто она и зачем положила Демофанта в печь. Дабы Келей и Метанитра не усомнились, кто перед ними, по покоям разлился божественный свет. Царская чета пала перед богиней на колени, а она решила не покидать Элевсин и повелела построить там её храм близ источника Каллихоры. При этом храме и жила сама богиня, там же она и учредила свои празднества. А тем временем из-за пренебрежения Деметры плодородием земли над людьми нависла угроза всеобщей гибели. Как только не молил сестру Зевс, посылая к ней одного за другим олимпийских богов, та оставалась неумолимой. Она возвратится на Олимп и вернёт плодородие земле лишь после возвращения к ней её любимой дочери Коры. В конце концов Зевс решил умолить Аида отпустить Персефону к матери. Не было предела радости матери и дочери! Деметра вернулась на Олимп, снова зазеленела трава, покрылись густой листвой леса, стала плодородной земля. Но поскольку судьбой было предопределено, что быть Персефоне женой Аида, то Зевс принял такое решение: отныне Персефона две трети года будет проводить с матерью, а на одну треть – возвращаться в царство Аида к мужу. Совсем вернуть Деметре дочь тучегонитель и громовержец не мог, ибо даже боги (и он верховный из них) не могут изменить воли Судьбы. Судьба, рок у греков определялись словом «ананкэ»[515]. Слово это имело значение достаточно широкое. Оно могло означать «необходимость», «неизбежность», «закономерность», но всё же самыми значимыми были понятия «судьба» и «рок». Неотвратимость «ананкэ», её неизбежная закономерность для греков воплощалась в непреложной смене светил на небе, времён года, времён суток, в росте и увядании живой природы, как растительной, так животной и человеческой. Ананкэ греки воспринимали как высшую абстракцию, у неё не было изображений, никто не ведал её биографии, родословной. Поэтому не было ни алтарей её, ни храмов[516]. Но никто не мог избежать приговора ананкэ. Даже бессмертные боги не могли здесь ничего поделать, в том числе и главнейший из них – Зевс. Вспомним Троянскую войну. Зевс не принимает жертв от сынов и дочерей Илиона, ему принесённых, ибо ведома ему судьба Трои. Он изменить её не может, значит, не вправе он принимать жертвоприношения троянцев. Ведь тогда он должен пойти им навстречу, а это невозможно. Вот поэтому и гонит ветер дым от жертвоприношений троянцев прочь. Этих приношений и жертв грозный тучегонитель просто не замечает. И прекрасную Персефону полностью вернуть Деметре нельзя, ибо ананкэ обрекла её на замужество с Аидом.

Но тем не менее две трети года дочь проводит с матерью. В это время расцветает природа, плодоносит обрабатываемая людьми земля, собираются богатые урожаи, полны кладовые. Потому рождённый этим мифом о Деметре и Персефоне праздник – Элевсинские мистерии – радостный[517]. Считается, что «в Элевсине столкнулись два ещё догреческих мифа: о похищении богини растительности и о рождении на поле божественного младенца и третий, греческий, индоевропейский – о богинях зерна матери и дочери. Из соединений этих элементов в элевсинском культе выросли хорошо известные Элевсинские мистерии»[518].

Преполагается, что Элевсинские таинства восходят примерно к 1400–м годам до Р.Х., к Микенской эпохе. Археологические раскопки, производившиеся в 20–30 годы XX века в главном храме Элевсина, показали, что так называемый Телестерий, где и совершались мистерии, был выстроен на месте царского дворца Микенской эпохи (XV–XII вв. до Р.Х.)[519].

Как же распределялись времена года пребывания Персефоны под землёй и на земле? Безусловно уход Персефоны под землю – это лето. Худшее время в греческом климате. Своеобразие природы Эллады в том и состоит, что как раз в летние месяцы, когда безжалостный Аполлон осыпает землю своими стрелами – солнечными лучами, вся Греция становится как бы мёртвой, поскольку всё выжжено солнцем. Когда же на зиму Аполлон удаляется на север, к загадочным гипербореям, природа воскресает[520].

В лютое, жаркое летнее время зерно предыдущего урожая сохраняют в подземных хранилищах – это символ пребывания Коры – Персефоны в царстве мёртвых. А вот то, что в большинстве стран Европы воспринималось как осень, время увядания природы, в Элладе было временем её пробуждения. Лишь три времени года знали греки: весну, зиму и лето. Лето – пора наихудшая, зима – наилучшая[521].

Зерно – главный символ Элевсинских митсерий. Чтобы плодоносить, оно должно уйти в землю и умереть. Это античное наследие вошло и в христианское мировоззрение[522]. Ведь сказано в Евангелии от Иоанна: «Если пшеничное зерно, падши в землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, то принесёт много плода»[523].

Что ждёт человека после смерти – этот вопрос всегда волновал и вечно будет тревожить его воображение. Связанные с жизнью и смертью, с подземных царством мёртвых, возвращением на землю Элевсинские мистерии давали их участникам надежду на лучшую участь за гробом, нежели та, что ждёт людей, в таинства сии не посвящённых[524]. У греков издревле сложились представления и об ужасах, ждущих умерших в царстве мёртвых, и об Элизии,