Мифологические рассказы и легенды Русского Севера - О. А. Черепанова

функция лешего отражена в его названии — лесной, лесной хозяин: это патронаж леса. Он «бережет, сторожит лес» (№ 131), распоряжается лесными зверями, перегоняет их стадами, «пасет зайцев, волков, лисиц», может увести у охотника собак (№ 144). Может также обеспечить охотнику хорошую добычу, если тот ходит «со статьей», т. е. имеет определенное соглашение с лешим (№ 144). Является патроном не только диких животных, но и скота (отчасти потому, что на Севере скотину часто пасут в лесу). Именно к нему обращаются за помощью пастухи, леший дает им «отпуск» или «статью», магические предметы, помогающие собирать скот, например, дудочку или поясок (№ 141); иногда пасет скот сам вместо пастуха. Вместе с тем леший похищает скотину, и тогда ее приходится «доставать» с помощью колдуна (№ 140, 147 и др.). Об уведенной скотине леший заботится, пасет, доит коров, но может и погубить, о чем узнается также с помощью колдовства.

Есть упоминания о том, что у различных участков леса — свой хозяин, т. е. у каждого лешего свой «приход», о котором: он заботится. В тексте № 150 вольный заступается перед вольным другого «прихода» за «своего» рыбака, который неосмотрительно расположился ночевать прямо на дороге.

У лешего может быть семья: жена — лешачиха, дети — лешенята. Впрочем, по своей глубинной мифологической семантике лешачиха принадлежит к другому классу мифологических существ — вегетативным божествам, трансформировавшимся прежде всего в русалку.

По отношению к людям леший амбивалентен, хотя в основном вредоносен. Зло, которое чаще всего леший приносит людям, заключается в том, что он заставляет людей блуждать по лесу. Достаточно чем-нибудь нарушить «этикет» поведения в лесу или наступить на «худой след», «лешеву тропу», «лешачий переход», чтобы сбиться с дороги (№ 134, 136 и др.).

Считается, что именно леший уводит проклятых детей (о чем уже говорилось) и вообще опасен для ребят. Мотив вредоносности лешего для детей имеет широкий межэтнический ареал. Достаточно вспомнить широко известную балладу И. Гете в переводе В. А. Жуковского «Лесной царь», в которой младенец был похищен лесным царем прямо из рук отца. Не только сюжет в целом, но и частный мотив соблазна, призыва ребенка объединяет балладу с северными быличками. Например, в архангельской быличке, как и в произведении И. Гете, лесной дух, оставаясь невидимым для взрослых, является ребенку (№ 133).

Встреча с лешим, особенно если он пересечет дорогу, предвещает несчастье, смерть (№ 126). Чревато несчастьем и нанесение какого-либо вреда лешему (№ 146), нарушение запретов (№ 140), например, леший является женщине, которая черпала воду ночью, т. е. нарушила древнейший запрет трогать воду после захода солнца, так как вода «спит» (в этом обнаруживается мифологическая связь солнца и воды как основных источников жизни); ср. также запрет купаться после захода солнца, известный практически повсеместно. Наряду с известным запретом обрабатывать весной землю до определенного дня, когда бывают «земли именины», этот запрет отражает древнейший языческий культ стихий, в том числе культ земли и воды.

В отдельных ситуациях леший оказывается благодетельным по отношению к человеку: помогает женщине рубить дрова (№ 143), помогает пасти скот (№ 141). Неоднократно встречается сюжет, когда леший нянчит забытого в поле, на опушке младенца. Рассказы о забытых на меже младенцах вполне жизненны, так как раньше, уходя в поле работать, женщины нередко брали грудных младенцев с собой. Обычно леший отдает ребенка матери, которая в ужасе прибегает, вспомнив о забытом малыше, и видит, как леший качает зыбку. Именно поэтому одно из табуистических имен лешего — зыбочник. Считая младенца, которого он нянчил, своим крестником, леший, может сделать ему подарок — пригоняет к дому скотину (№ 149).

Древняя сущность лешего как видоизменившегося языческого божества проявляется и в мотиве принесения жертв: ему выносят ушат пива (№ 148); отыскивая скотину, кладут на перекрестке дорог яйца; яйца же дают колдуну, который, тайно, знаясь с лешим, помогает найти пропажу (№ 292). Но в древний образ языческого божества, как уже отмечалось, вплелись демонические черты христианского беса, которые отдельными штрихами обнаруживаются в быличках: от лешего спасает ребенок — ангельская душа (№ 143), леший подпирает дверь осиновым стволом (№ 144), его можно заставить выполнять бесовские действия — петь и плясать. Последний сюжет, достаточно редкий, но все же неоднократно повторяющийся, интересен тем, что имеет точки соприкосновения с известной былиной об Илье Муромце и Соловье-разбойнике. Как в былине от посвиста Соловья-разбойника деревья к земле пригибаются, с церквей маковки валятся, так и в быличке от пляски лешего все кругом может повалиться (№ 148). Интересна и до конца не ясна еще одна деталь в мотиве пения лешего и вообще шума, производимого лешим. В Вологодской и Архангельской областях рассказывают, что если сказать лешему: «Как на эти-то на ны надеть красные штаны», он запоет песню или зашумит (№ 127, 147). Напрашивается аналогия с детской игрой у коми, называемой «г?рд гача» 'красные штаны', в которой дети вызывают из подполья страшное существо в красных штанах. Детали игры, прежде всего упоминание подполья — в мифологической модели дома символа нижнего мира предков — и красный цвет штанов говорят о том, что страшный герой игры является из потусторонних сфер. Пестрая собака, которую в припевке к игре просят не выходить вместе с «красноштанным», наводит на мысль о связи чудища в красных штанах с лешим, так как последнего нередко сопровождают собаки (ср. также пословицу: «Куда леший сучки не заганивал», т. е. очень далеко). Возможно, именно под влиянием персонажа «красные штаны» в мифологических представлениях коми и появился упомянутый мотив северных быличек. Что такое ны, сказать трудно, возможно, просто рифмовка слова штаны. Но не исключено, что это тоже воздействие языка коми, где формант ны, образующий неопределенную форму глагола, очень частотен (к?ртавны 'связать', люкавны 'бодать', шуны 'сказать' и т. д.).

Таким по совокупным своим характеристикам вырисовывается образ лешего — самого популярного персонажа севернорусской мифологии: эклектичным по своим древнейшим чертам, имеющим аналогии с христианской бесовской силой, нашедшим неожиданные выходы в эпическую фольклорную традицию и даже в романтическую поэзию.

По некоторым деталям с народными рассказами о леших соприкасаются современные повествования о встречах со «снежным человеком» в лесах Севера, главным образом в районе Архангельска и Каргополя. В «Известиях» за 20 декабря 1991 г. в заметке «Встреча со „снежным человеком"» рассказывается, как огромное гориллообразное существо, все покрытое густой коричневой шерстью, спасло архангельского профессора медицины Н. Алеутского от разъяренной медведицы. Более того, ночью это существо подкинуло к месту ночлега людей кузовок, брошенный в панике на месте происшествия, наполнив