Проклятый Лекарь. Том 7 - Виктор Молотов

Люди светятся! Но по-разному! Там! — указал на дальнюю палату в конце коридора. — Там очень темно! Как черная дыра! Энергия почти не чувствуется!

— Бежим!

Мы рванули по коридору. Врезались в дверь палаты, и она распахнулась с грохотом.

Палата номер семнадцать. Четыре койки. Три заняты.

На первой — мужчина средних лет, читает газету. Жива нормальная, золотистая. Здоров или почти здоров.

На второй — молодая женщина, спит. Жива желтоватая, но стабильная. Выздоравливает.

На третьей, у окна — пожилая женщина. Вот она — источник тьмы.

Лежала без движения. Медсестры суетились вокруг других пациентов, на нее никто не обращал внимания. Видимо, решили, что спит.

Подошел быстрым шагом.

Женщина была без сознания. Кожа бледная, как бумага, покрыта холодным липким потом. Дыхание поверхностное — грудь едва поднималась. Пульс нитевидный — еле нащупал на сонной артерии.

Активировал лекарское зрение на полную мощность. Некромантия плюс медицинские знания — мощная комбинация.

Жива текла вяло, как загустевший мед. В районе поджелудочной железы — темное пятно, почти черная дыра. Поджелудочная не работала.

— Что с ней? — спросил Кирилл. — Она умирает?

— Гипогликемическая кома, — поставил я диагноз мгновенно. — Критическое падение уровня глюкозы в крови. У нее диабет первого типа — инсулинозависимый. Кто-то сделал ей укол инсулина, но забыл покормить. Или дал неправильную дозу. Сахар упал ниже критической отметки — меньше двух ммоль на литр. Мозг голодает без глюкозы. Еще полчаса, и будут необратимые изменения. Смерть мозга.

— Ничего себе…

— Сестра! — крикнул я.

В палату влетела медсестра — молоденькая, лет двадцати:

— Что случилось?

— Срочно глюкозу! Сорокапроцентный раствор, двадцать кубиков, внутривенно! Быстро!

— Но мы не знаем, кто она! Может, у нее аллергия… — запаниковала медсестра.

— На глюкозу не бывает аллергии! Это чистый сахар! Она умирает! Тащи ампулы, живо!

Медсестра убежала. Вернулась через минуту с ампулами и шприцем.

Сам сделал инъекцию — некогда ждать, пока она соберется. Воткнул иглу в вену на локтевом сгибе — попал с первого раза. Медленно ввел глюкозу.

Золотистая жидкость пошла по вене, смешиваясь с кровью.

Считал секунды. Десять. Двадцать. Тридцать.

На сороковой секунде женщина застонала. На пятидесятой — задвигалась. Через минуту открыла глаза. Мутные, не фокусирующиеся, но живые.

— Где я? — прошептала она. Голос был хриплый и сухой.

— В больнице. Всё хорошо. Вы живы. У вас был приступ гипогликемии — резкое падение сахара. Сейчас всё нормально.

— Спасибо… спасибо, доктор… Я думала, умру…

— Не умрете. Не в мою смену.

Почувствовал прилив Живы — теплая волна благодарности накрыла, как одеяло. Сосуд наполнился на пять процентов.

Неплохо для начала. Одна спасенная жизнь — пять процентов. Если так пойдет дальше, наберу процентов пятьдесят минимум.

— Костик! — крикнул я в коридор.

Парень влетел как ошпаренный:

— Да! Здесь я! Слушаю!

— Записывай! Палата семнадцать, койка три, Марья Ивановна Петрова, семьдесят два года. Сахарный диабет первого типа, инсулинозависимый. Гипогликемическая кома, купирована введением глюкозы. Назначить: дробное питание шесть раз в день, контроль глюкозы крови каждые три часа, коррекция дозы инсулина! Записал?

— Так точно! Всё записал! — Костик строчил в планшете, как одержимый.

— Следующий! Кирилл, где еще темно?

— Там! — указал через коридор на палату напротив. — Очень странная энергия — пульсирует как сердце! Но неровно, с перебоями!

Перебежали коридор. Палата двенадцать.

Влетели туда, как спецназ на задержание. Дверь ударилась о стену.

На первой койке — мужчина средних лет. Сорок-сорок пять. Крупный, полный, лицо красное. Корчился на койке, держась за грудь обеими руками. Пальцы судорожно сжимали больничную рубашку.

— Сердце! — стонал он. — Сердце разрывается! Умираю! Помогите!

Две медсестры и врач суетились вокруг. Готовили дефибриллятор — аппарат для электрической дефибрилляции сердца. Уже намазали грудь гелем, прикладывали электроды.

— Стоп! — заорал я. — Немедленно прекратить! Уберите дефибриллятор!

— Но у него сердечный приступ! — возразил врач. Молодой, видимо, ординатор.

— Это не инфаркт! Смотрите внимательно!

Подошел к пациенту. Активировал некромантическое зрение. Сердце билось — неровно, с перебоями, но билось. Проблема была не в самом сердце.

— Смотрите на его шею! — указал я.

Все уставились. Вены на шее мужчины были вздуты, как канаты. Яремные вены выпирали, пульсируя в такт сердцебиению.

— Вены вздуты, особенно яремные, — объяснил я быстро. — Лицо синюшное, но не от недостатка кислорода. Это венозный застой. Парадоксальный пульс, слабеет на вдохе. Это не инфаркт миокарда!

— А что? — спросил ординатор.

— Тампонада сердца! Скопление жидкости в перикарде — сердечной сумке! Жидкость давит на сердце снаружи, не дает ему нормально расширяться и сокращаться! Сердце как будто в тисках!

— Но откуда жидкость?

— Неважно откуда! Может, травма, может, инфекция, а может — опухоль! Сейчас не время выяснять! Срочно в операционную на пункцию перикарда! Нужно откачать жидкость! У вас есть пять минут до остановки сердца!

— Каталку! — крикнул ординатор. — Быстро!

Прикатили каталку. Переложили мужчину. Он стонал, но уже тише. Видимо, понял, что ему помогают.

— Доктор, я выживу? — спросил он, хватая меня за рукав.

— Выживете. Хирурги проткнут иглой сердечную сумку, откачают жидкость, и сердце снова заработает нормально. Рутинная процедура.

— Спасибо… спасибо…

Его умчали. Я знал, что успеют — хирурги в «Белом Покрове» отличные. Особенно кардиохирург Щелчков. У него золотые руки.

— Костик! Записывай! Палата двенадцать, койка один, мужчина примерно сорок пять лет, имя выяснить! Тампонада сердца! Экстренная пункция перикарда! После операции — противовоспалительные препараты, мочегонные, наблюдение в реанимации сутки!

— Есть! Записал!

Прилив Живы — еще семь процентов. Родственники мужчины — жена и взрослый сын — чуть не задушили меня в объятиях, когда узнали, что его спасли. Они пришли сразу после происшествия.

— Дальше! Время не ждет! — скомандовал я.

Следующие полтора часа пролетели как один миг.

Мы носились по отделению, как угорелые. Точнее, как спасатели на пожаре. Кирилл указывал на проблемные палаты, я ставил диагнозы, Костик записывал, медсестры выполняли назначения.

Спасли мужчину с анафилактическим шоком — аллергия на антибиотик, который ему кололи по ошибке. Адреналин внутримышечно, преднизолон внутривенно — и он задышал. Плюс четыре процента Живы.

Вытащили женщину из диабетической комы — наоборот, слишком высокий сахар. Инсулин, регидратация, коррекция электролитов. Плюс шесть процентов.

Поймали начинающийся отек Квинке у подростка — внезапная аллергия на орехи в принесенной еде. Антигистаминные, кортикостероиды. Плюс три процента.

Но самой сложной оказалась реанимационная палата.