Командующий Владимир Булгаков. По заслугам и честь - Николай Сергеевич Асташкин

Из воспоминаний А.М. Тихоновой

«Все, что связано с той командировкой в Чечню, я хотела вычеркнуть из памяти. Не получается. Что скрывать, тяжело было. Денег не платили. Есть было нечего. Дочка ходила в детский сад – это, наверное, и спасало. Паек нам еще давали, правда, не очень сытный. Делили мы его с нашими соседями по общежитию – семьей летчика, который служил в Мигалово: им вообще ничего не платили и не давали никаких пайков. Так вот и жили. Мужа в Чечню я, конечно, отпускать не хотела.

Помню, кричала: «В Чечню – только через мой труп!» И слезы были, и мольба, чтобы туда не ехал. И мать его уговаривала, что ехать в Чечню не надо. А он нам сразу сказал: «Ребят своих я не брошу – они не обучены, полягут в первых же боях. Что мог, я дал им за две недели занятий на полигоне. Но этого мало. Так что с пацанами я буду до конца…»

И уехал вместе со всеми. А нам оставалось ждать, уповая на Бога. Ходила в церковь, регулярно заказывала сорокоусты о здравии – это одна из самых сильных молитв. Один сорокоуст подходит к концу, я заказываю другой. Помогает, хочу сказать. Сорокоуст в церкви помогает. Все ходили в церкви, заказывали молитвы о здравии. И, конечно, ждали, переживали…»

Трусость офицеру не к лицу

Но были отдельные офицеры, которые по надуманным причинам отказывались ехать в Чечню. Хотя трусость офицеру не к лицу…

Полковник запаса Георгий Краснов (на тот момент командир 6‑й мср 2‑го мсб) рассказывает:

– Перед отправкой в Чечню в роте было два офицера – я и командир одного из взводов. Остальных офицеров дали буквально на станции погрузки. Замполит роты прибыл из Калининграда. Два командира взвода – из Кантемировской дивизии. Пришел в роту и новый старшина – прежний ехать в Чечню отказался…

Подполковник в отставке Руслан Васильев (в январе 1995 года командир 3‑го мсб) вспоминает:

– 2‑й батальон грузился 14 января. Комбат ехать в Чечню отказался, и подполковника Игоря Праволюбова, моего заместителя, назначают командиром этого батальона – буквально на станции погрузки. На следующий день, 15 января, гружусь я. И вот представьте картину: заместителя у меня забрали, начальник штаба батальона заболел и не поехал в Моздок. Заместитель по технической части погрузку осуществил, но тоже не смог поехать. Так что из командования батальона я остался в единственном числе. В Моздок эшелон пришел в два часа ночи, с утра начали разгружаться. Место дислокации было указано, и мы выдвинулись туда…

Полковник запаса Всеволод Грязнов (на тот момент командир 7‑й мср 3‑го мсб) пишет: «К моменту отправки в Моздок вместо положенных по штату 133 человека в роте находилось всего 58 бойцов – и ни одного офицера (за исключением, конечно, командира роты). Два моих заместителя (по вооружению и воспитательной работе) накануне командировки в Чечню ушли на повышение, а один из взводных стал ротным. К сожалению, среди взводных оказались двое предателей: один лейтенант, как заяц, дезертировал, а второй, чтобы не ехать в зону боевых действий, «заработал» себе геморрой – в общем, и смех и грех. Так что в эшелон с солдатами-срочниками из офицеров сел только я. Но в подразделении был хороший сержантский состав, и в пути я справился с задачей. Пришлось, правда, лично загнать четырнадцать БМП на платформы, в Моздоке их согнать, а затем перегнать во временный лагерь близ станицы Терской (механики-водители на тот момент не имели достаточного опыта).

Когда эшелон пришел на станцию Моздок, возник небольшой конфликт. Какие-то московские умники с большими звездами пытались сразу отправить нас на выполнение боевой задачи, а командира батальона подполковника Васильева, который отказался выполнять это бездумное решение, пригрозили отстранить от должности. Но вовремя прибыл начальник оперативного отделения бригады подполковник Михаил Викторович Перевезенцев и разрулил ситуацию.

В Моздоке роту доукомплектовали. Прибыли контрактники, около 40–50 человек. На вид бравые ребята, почти каждый – в тельняшке. Мне было 27 лет, а им в основном под 40 (взрослые дядечки, посматривавшие на меня свысока). Потом разобрался с ними, выяснил, кто есть кто, объяснил, для чего они сюда прибыли. В общем, тяжело было, но порядок навел.

Многие, конечно, поначалу затаили обиду, но в спину никто из них не выстрелил.

Из офицеров первым в Моздок прибыл замкомандира роты воспитательной работе (замполит) капитан Игорь Гулящев. Служил он в городе Ковров Владимирской области. Разбитной парень: гулянки, женщины и т. д. В середине января 1995 года его вызвал командир части и сказал, что планируемый на укомплектование 166‑й бригады лейтенант-воспитатель спрятался, и теперь он не знает, как выполнить кадровую разнарядку. Игорь, не раздумывая, сказал, что готов ехать в Чечню, и прибыл в Моздок. Его опыт работы с людьми мне очень помог.

Мой замполит носил очки, поэтому и позывной получил: «Очки». Он всегда был рядом, пулям не кланялся, показывал бойцам пример и пользовался у них авторитетом. Кстати, через несколько лет в Военном университете Минобороны Игорь Гулящев, опираясь на приобретенный в роте опыт, написал научную работу по морально-психологическому обеспечению в ходе ведения боевых действий.

А между тем в Коврове нашелся лейтенант-воспитатель, которого первоначально планировали откомандировать в бригаду. Его стали упрекать в том, что он струсил и подставил капитана. В итоге, лейтенант, не поддавшись на уговоры молодой жены, с которой месяц назад расписался, сверх разнарядки убыл в 166‑ю бригаду. И надо так случиться, что должности замполитов были уже укомплектованы, и лейтенант Дмитрий Тимкин прибыл ко мне в роту командиром гранатометного взвода (АГС‑17). Здесь они с Гулящевым и встретились.

В Грозном при обстреле наших позиций на заводе профавтоматики Дима получил тяжелейшее ранение в голову и ногу и был госпитализирован. Потом этим взводом долгое время командовал Гулящев (и командовал, кстати, очень успешно). А Тимкин, награжденный орденом Мужества, после войны приезжал с женой ко мне в Тверь. Затем связь с ним, к сожалению, оборвалась…»

Женщины в черном…

– Когда мы разгрузились в Моздоке и шли уже в станицу Терская, – рассказывал подполковник запаса Ярош (на тот момент замкомандира танкового батальона), – то перед мостом через Терек – там есть еще поворот – стояли женщины. Было их человек сорок – не меньше. И все – в черном. Провожали нас застывшими взглядами и при этом крестили танки. Были они не славянки – это точно. Скорее всего, осетинки. Представляете: стоят в ряд несколько десятков женщин в